Но предложить это — значит дать намек на некую нелегальность их встречи. Уж чего она не хотела, так это чтобы Дант Ромоли подумал, что, кроме дружеского совета, ей от него нужно что-то еще. А может быть, нужно?
— Выпьем кофе?
— Можно и пообедать. Время уже близится к тому.
Что-то в поведении Анны насторожило Данта и вызвало смущение у нее самой.
— Не думаю, что темный закоулок какого-либо здешнего бара — подходящее место для обеда. А что вы скажете о простой морской пище и о столике с видом на реку?
Она улыбнулась с облегчением.
Они пошли в ресторанчик Майка Андерсена. Это была небольшая забегаловка с пластмассовой посудой, с длинной очередью, но порции были большими, а ароматы аппетитными. Они вынесли подносы на террасу и заняли столик. Великолепный вид на реку, тень, прохладный ветерок с воды, но самое лучшее — это то, что столики были разбросаны поодаль друг от друга, и большая часть людей вообще сюда не заходила. Они ели лангусты, отламывали и крошили хлеб голубям, летающим вокруг, любовались речным движением: паромы, торговые и пассажирские суда сновали по реке без остановки.
Наконец Анна откинулась на стуле. Не отрывая глаз от стакана с лимонадом, она сказала:
— Наверное, вы спрашиваете себя, что за срочность была звонить сегодня утром. Я не собираюсь быть таинственной. Я просто не знаю, с чего начать.
Дант вытер губы салфеткой, затем скомкал ее и бросил в тарелку.
— Я могу вам помочь. Это что-то связанное с Ривой.
— Откуда вы знаете? — Она внимательно посмотрела на него.
— Это логично. Я знаю, что у нее проблемы и они касаются вашего мужа. Я ведь был в тот день на автогонках, когда она разговаривала с вашим мужем. К тому же мы с Ривой очень давно знаем друг друга. Я могу догадываться о происходящем, но не знаю, что именно происходит. Если вы можете пролить некоторый свет на этот вопрос, я буду признателен.
— Я думала, что вы поможете мне во всем разобраться.
— Но может быть, мы поможем друг другу?
Стояло ли за его словами что-то еще? Анна не могла бы, этого сказать, его темные глаза хранили непроницаемость. В них светились сочувствие и тревога, но, возможно, все это — лишь отражение яркого света. Решительным жестом отодвинув чашку, она начала рассказывать Данту все, что сказал Эдисон о Риве Столет и ее ребенке, Эрин, о ее угрозе.
Когда она закончила, лицо его было хмурым..
— Что-то здесь не так. По-моему, он что-то недоговорил.
— Что вы имеете в виду?
— В этой информации нет ничего особенного.
— Но одно то, что Эдисон является отцом внебрачного ребенка, может помешать ему в предвыборной кампании.
Дант вынужден был согласиться:
— Да, конечно, ведь рождению ребенка предшествовала разыгранная свадьба.
— Что?
Они смотрели в глаза друг друга несколько долгих секунд.
— Я думал, вы знаете, — протянул Дант, — если уж ваш муж вам так много рассказал.
Она лишь покачала головой:
— Он только упомянул их роман. Вы хотите сказать, что Эдисон венчался с Ривой?
— Для нее все было по-настоящему, но он-то уже был женат на вас. Поэтому их женитьба была недействительной.
— И от этого разыгранного брака родилась Эрин?
— Да.
— Но как же… — начала было Анна и запнулась; ее взгляд блуждал где-то вдалеке, как будто выискивая что-то на горизонте. Когда она вновь заговорила, голос ее был напряжен: — Представляю, как это все может повлиять на его карьеру, если найдутся доказательства.
— Не думаю, что есть какие-либо доказательства. Но и слухи о такой грязной игре, пусть и очень давней, могут сыграть свою роль.
— Да, согласна, — сказала женщина, выпрямляясь на стуле. — Думаю, вам необходимо знать, что Эдисон не остановится ни перед чем, лишь бы эта информация не стала доступной общественности. Миссис Столет даже не подозревает, что она делает и чего просит.
— Думаю, единственное, что должен сделать ваш муж в этой ситуации, — разлучить Джоша и Эрин.
— Он ни за что этого теперь не сделает.
— Но почему?
Она беспомощно подняла руки:
— Высокомерие, самолюбие, упрямство — назовите это как угодно. Он просто не сделает и шагу назад перед предъявленным ультиматумом. Кроме того, он даже представить себе не может, что не в состоянии контролировать ситуацию. Но уж если он это поймет, то может стать очень опасным, он будет действовать без разбора средств, чтобы добиться своего. Мне кажется, он начинает понимать, что Рива Столет — единственный человек, единственная женщина, чьи действия он контролировать не в состоянии.
