– Я видел, как ты выходишь из вагона. Я ждал тебя, потому что…
– Так это был ты. – Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и помассировала виски. Вскоре ее тревога улеглась. По крайней мере, мысли снова прояснились. – Не делай так больше.
– Как?
– Не преследуй меня.
– Прости, не хотел.
Люси покачала головой. Это было несправедливо по отношению к Коди, но она никак не могла стряхнуть с себя остатки страха. Ей никогда не стать нормальной!
– Мне показалось, что кто-то преследует меня. Это моя вина, – пробормотала мисс Кинкейд.
Он погладил ее по плечу.
– Нужно мне было позвонить. Я только что закончил смену и увидел твое сообщение, вот и решил пригласить тебя на ужин, чтобы отметить.
Она осторожно освободилась от его руки и сказала:
– Прости, Коди, но я ужинаю с Патриком. В другой раз, ладно?
– Конечно. Давай провожу.
– Разве тебе не в другую сторону?
– Тут недалеко.
Люси нехотя согласилась, хотя и чувствовала некоторый дискомфорт. Она познакомилась с Коди через ФОМД, и они встречались почти два года, пока Люси не решила прекратить их отношения. Работать с бывшим парнем над проектами фонда – одно, а вот проводить с ним свободное время – совсем другое.
Коди взял ее под руку и уверенно направился к выходу из метро на морозный январский воздух. Люси поплотнее запахнула пальто и подняла воротник, закрывая уши. После Сан-Диего, где она родилась и выросла, Кинкейд все еще не могла привыкнуть к зимам на Восточном побережье.
– Сегодня обещали снегопад, – сказал Коди.
– И ты знаешь это потому, что метеорологи никогда не ошибаются?
– Нет, потому что я родился и вырос в Мэриленде. Вот увидишь, первая снежинка упадет еще до полуночи.
– А ты и рад, – проворчала женщина. Ее спутник лишь широко улыбнулся в ответ.
Они пересекли улицу, повернули на Пенсильвания-авеню и пошли по направлению к Джорджтауну. Коди выглядел и вел себя как прирожденный полицейский – широкоплечий, спортивный, он двигался с бахвальством и наглостью, порождаемыми уверенностью и тревогой. У него были красивые кубинские черты лица и обходительные манеры, которые нравились матери Люси, но при этом достаточно открытости и бесшабашности, что прельщало саму мисс Кинкейд. Когда-то она думала, что любит его, но много ли ей известно о любви? Только то, чем любовь не является…
И Коди Лоренцо не был ее любовью.
Когда она порвала с ним, ее семья переживала это тяжелее, чем сам парень. Они расстались друзьями, но Люси знала, что Коди мечтает снова быть с ней. Она же этого не хотела.
– Хорошо ты прижала Прентера, – сказал Коди.
– Он еще не в тюрьме, – ответила Люси. – Как ты думаешь, получится его посадить? В наше время, похоже, служители закона любят давать людям и второй, и третий, и десятый шанс.
Лоренцо улыбнулся без тени иронии.
– Пятьдесят на пятьдесят. Хотя в последние разы нам везло.
Люси вздохнула:
– Пятьдесят на пятьдесят… Если при нем найдут ГГБ или другой наркотик, тогда он загремит за решетку наверняка.
– Надеюсь, найдут. Если он действительно вернулся к своим старым пристрастиям, то и действовать будет проверенным способом. На хранение наркотиков для изнасилований не сможет закрыть глаза даже самый недалекий и добродушный судья. Уж одну ночь в кутузке Прентер точно проведет.
– Слабое утешение.
Полицейский остановился, и Люси обернулась, чтобы посмотреть на него. Лоренцо мрачно произнес:
– Я сделаю все возможное, чтобы он отсидел свои положенные пять лет. Обещаю.
– Я знаю. – Тут и она нахмурилась, обеспокоенная состоянием своего друга. – Ты в порядке?
– В порядке. Просто раздражен. Cегодня я расследовал один мерзкий случай домашнего насилия… – Он грустно посмотрел в сторону.
– Коди?
Ее бывший покачал головой, давая понять, что не хочет говорить об этом.
– Помнишь, что ты сказал мне, когда я не могла остановить ту девушку-подростка, рвущуюся встретиться со своим виртуальным парнем? – спросила она.
В Интернете Люси подружилась с тринадцатилетней девчонкой, хотя политика ФОМД и не поощряла подобные связи. Кинкейд сделала все возможное, чтобы эта девочка не повторила ошибки, совершенные Люси шесть лет назад. Но повлиять на нее не удалось.
