-Но пока он не уничтожен. Я не спорю, душа моя, поединки часто оканчиваются не так, как надо бы по справедливости, но коли сейчас начать всех поединщиков под арест брать, так надобно большую часть офицеров под замок посадить. А подумай, что скажет дворянство - ты всех восстановишь против себя, тем более, знать...
-Так ради знати мы простим убийство?
-Не простим, но, разумею, надо действовать осторожнее...
Мария подошла к столу и положила перед собой бумаги, принесенные утром.
-Твое стремление помочь весьма похвально, но я сама распоряжусь, как должно. Не утруждай себя, - произнесла королева ледяным тоном. И Райнель почувствовал себя комнатной собачкой, которой занимаются лишь в минуты отдыха...
Тарн наблюдал за учениями, когда к нему подошел посланник от главы сыска, с тем, чтобы передать приказание королевы. Тарн недовольно пожал плечами, приказал одному из лейтенантов смотреть за учениями, сам же направился к королеве.
Мария ждала его в небольшом бело-голубом зале, где обычно проходили неофициальные приемы.
-Итак, герцог, ваш поединок... - сказала она ровным и спокойным голосом. - Можно ли узнать причину?
-Ваше Величество, в этом деле замешана дама, или лучше сказать, юная девица, - так же спокойно ответил Тарн. - Я прошу вас не спрашивать ее имя, могу сказать лишь одно - поединок был справедливым и...
-Из-за благосклонности какой-то девицы вы устраиваете смертоубийство? Герцог, вы будете арестованы и взяты под стражу. Суд решит вашу участь.
Мария позвонила в колокольчик, вошел ожидавший в соседнем зале военный отряд. Тарн был не удивлен - ошеломлен. Под стражу? За дуэль? Его?
Он не сказал ни слова и молча шел в середине отряда гвардейцев, вежливо конвоировавшими его в Азль - Темную Крепость, построенную еще двести лет назад на окраине города. Ехали они в закрытой карете. В дороге Тарн молчал, так же как и охрана. Ему разрешено было послать за личными вещами (перед тем, как передать ему эти вещи, они должны были пройти досмотр в Замке) и отдать распоряжение мажордому, учитывая, что отсутствие Тарна затянется на неопределенное время.
Тарн шел по длинным коридорам Темной Крепости. Нежилой, затхлый запах исходил от холодных стен, далеко разносился гулкий стук шагов арестованного и стражи...
Когда железная скрипучая дверь медленно и тяжко закрылась за ним, Тарн подошел к окну, забранному решеткой с толстыми стальными прутьями, и посмотрел вдаль. Серые поля с пожухлой травой, какие-то бедные домишки, редкий лес с облетающими листьями, бездонное, тускло-серое небо. Если будет суд, то по закону за дуэль ему грозит смертная казнь. Или долгое заключение, если суд решит смягчить приговор. Если суду будет позволено смягчить приговор - лучше сказать так. Он взялся одной рукой за решетку, стараясь подавить гнев. Эльфийская стерва! Он служил ей верой и правдой, хотя все эльфы с их непонятным волшебством были ему глубоко чужды, иные - ненавистны. Он видел, что представители знатных родов - людей - оттесняются от управления государством, на их место ставятся эльфы или полуэльфы. Но никогда он не вникал в дворцовые козни, интриги и перемещения, следуя девизу своего рода: "Правители меняются - Анлард вечен". Что он может сделать? Или ждать и...принять то что приготовила ему судьба... Или попробовать бежать. Тогда его имения конфискуют, он останется нищим изгнанником. Навсегда потеряет Анлард. Его предки жили в этой стране, управляли ею, в его роду были некогда короли. Он не может бежать из Анларда, разве что только для того, чтобы устроить переворот... Останется здесь или убежит, Аиллим он потеряет... Тарн посмотрел в небо. Высокое, бездонное, с бесконечно тянущимися облаками... Тарн отошел от окна и сел на постель, обхватив голову руками.
...День сменялся новым днем. Суда все не было, Тарн узнал от Райнеля - посещения не были запрещены - что Аиллим увезли в дальнее поместье. Он ничего не ответил, но подумал, что так в самом деле будет лучше... Ему были позволены любые посещения - в первые несколько дней там побывал наверно весь полк гвардейцев, и "вообще всякие бароны, графы, а уж кого помельче я и не считаю" - как рассказывал вечерами своей жене тюремный смотритель. Он должен был по правилам присутствовать на свиданиях заключенных, но когда он, приведя первого посетителя к Тарну, встал в уголке (сесть не осмелился), Тарн сказал безразличным тоном : "Пошел вон". И смотритель тихо вышел, прикрыв дверь.
