– Явится сюда? – Графтон налетел на него, как молния. – Ты хочешь сказать, он сбежал совсем… его нет во дворце?
– Наверно. Я нашел Хассима без сознания, главные ворота распахнуты. Должно быть, он не знал, что девчонка у нас, иначе…
– А ты тут прохлаждаешься, чертов дурень, тратишь время на пустяки! – Именно так, видимо, в глазах Графтона классифицировалась смерть Халиды. – Давно он удрал?
– Пожалуй, недавно. Разбил по дороге кувшин с водой, наступил в лужу, и, когда я пошел вас искать, следы были еще мокрые.
– Выпусти собак, – рявкнул Графтон. – Пошевеливайся! Он наверняка пошел к деревне, он не мог уйти далеко. Они легко его догонят, и можешь сообщить Насирулле, что нам не важно, в каком именно виде они его нам доставят.
– Может быть, собаки его и не тронут. Помните, я говорил…
– Ну и что с того? Разве не видишь, что мы сможем одним ударом убить двух зайцев – отправить Насируллу с собаками из дворца, а сами тем временем спрячем концы в воду. Собаки все равно найдут мерзавца, а если у Насируллы будет ружье… Мальчишку надо остановить, ты меня понял? Надеюсь, Хассим уже очухался? Иди, поторапливайся, оставь мне эту сучку, я сам ею займусь. И возвращайся поживее, у нас еще полно дел в подвале.
Джон Летман повернулся, чтобы уйти, но я схватила его за рукав.
– Ради бога, не оставляйте меня с этим негодяем! Разве не видите, что он совсем сошел с рельсов? Сначала Халида, теперь Чарльз… а вы сами – разве не видите, что у вас нет шансов спастись? – Я схватила его за локоть и встряхнула. С тем же успехом я могла обращаться с мольбой к зомби. – Послушайте, я знаю, что вы делаете только то, что он вам прикажет! Вы не имеете никакого отношения к смерти Халиды! Если вы дадите Чарльзу уйти и отпустите меня, клянусь, я буду защищать вас, я скажу…
– Живей, – бросил Графтон.
Джон Летман вырвался из моих рук и исчез.
Графтон отрывисто кивнул мне:
– Пошли. Пора.
– Куда?
– Обратно в клетку, моя птичка.
Я вцепилась в подлокотники лакового кресла так, что пальцы побелели.
– Туда, где она? Не пойду.
– Да нет же, не туда, там у нас дела, разве не слышала? На сей раз тебя ждет настоящая тюрьма, но не думай, что тебе удастся оттуда выбраться. Такой номер может пройти только у твоего кузена.
Цепляясь за подлокотники, я медленно поднялась на ноги. Тошнота прошла, голова больше не кружилась, я довольно крепко держалась на ногах, но, должно быть, мой вид говорил о том, что со мной по-прежнему можно не считаться, потому что Графтон, очевидно, уже выбросил меня из головы, перескочив на другую, более важную мысль.
– Пошли, не заставляй меня ждать. Пошевеливайся.
Тут я и пошевелилась. Я неожиданно вскочила, тяжелое кресло отлетело вбок и покатилось по мраморным плиткам на полу, отгородив меня от Графтона. Я бросилась бежать в противоположную сторону, к кровати. Вверх по лесенке, через помост… я вскочила на кровать и схватила со стены ружье.
Я обернулась, нетвердо стоя на ногах на мягкой постели, уперлась плечом в стену – и не успел Графтон пройти и трех шагов вслед за мной, как я уже целилась прямо ему в грудь.
Я понятия не имела, заряжено ли ружье. Скорее всего, нет, но Генри Графтон тоже не знал этого наверняка. А чтобы идти грудью против нацеленного на тебя ружья, нужно иметь твердую уверенность в том, что оно не заряжено. С ружьем шутки плохи.
Как я и рассчитывала, Графтон остановился.
– Брось эту штуку, оно не заряжено.
– Откуда вы знаете?
– Знаю.
Снаружи, во дворе, отчаянно залаяли собаки. Наверное, Насирулла спускал их с поводка в тщетной надежде, что они поймают Чарльза. Я рассмеялась Генри Графтону в лицо.
– Тогда идите, хватайте меня, – пригласила я.
Он не шелохнулся. Я снова засмеялась и, держа ружье на изготовку, оперлась рукой на стену, чтобы не упасть, и спустилась с кровати.
Но тут на меня снова нахлынул жар, накатила волна горячей, удушающей тошноты, я вспотела, дыхание перехватило. Я ухватилась за складки гобелена и повисла, едва сознавая, что позабытое ружье медленно опускается наперевес, что Графтон, мгновение поколебавшись, шагнул ко мне, что во дворе громко лают собаки, что кто-то кричит.
