Я собралась с силами. Но было поздно. Графтон кинулся на меня. Он выхватил ружье из моих ослабевших рук, заглянул в пустой магазин, пинком зашвырнул его под кровать и, размахнувшись, изо всех сил ударил меня по щеке. Я растянулась на кровати, и в тот же миг из-под одеяла, как ракета, с яростным шипением выскочила серая кошка. Она проскользнула в сантиметре от меня и всеми волосками до единого проехалась мне по лицу.
Я завизжала что есть мочи. Графтон что-то заорал и попытался схватить меня, но я уже очутилась по ту сторону страха. Захваченная в тиски моего собственного ночного кошмара, я сражалась даже не с самой кошкой, а со своим ужасом перед ней. Я метнулась на противоположный край кровати и отчаянно замолотила руками и ногами.
Снаружи, в саду, поднялся чудовищный переполох. Кто-то орал хриплым голосом, скребли по мрамору когтистые лапы бегущих собак, пронзительный вопль перепуганной кошки потонул в бешеном лае борзых, почуявших добычу. Кошка, шипя, серой молнией метнулась обратно в комнату, следом за ней с громким лаем ворвались салюки, волоча на ошейниках остатки сломанного смычка, на котором их удерживали парой. За ними, чертыхаясь, вбежал Насирулла.
Кошка вспрыгнула на занавеси над кроватью. Борзые заметили это и ринулись за ней. Тяжелое кресло отлетело в сторону, грохнулось об стол и опрокинулось; из разбитой лампы широкой дугой выплеснулся керосин. Пламя взметнулось, как молния. Графтон завопил, схватил с кровати одеяло, соскочил с помоста, увернувшись от собак, поскользнулся в горящем керосине и упал, сильно стукнувшись головой о каменный край стола. Кошка, подобно серебристой птице, сиганула надо мной в раскрытое окно и была такова.
Все это произошло в считаные секунды. Языки пламени взметнулись, затрепетали, нащупали занавески над кроватью, лизнули их и пошли плясать, поглощая тонкую ткань своим пылающим чревом. Я скатилась с кровати, высвободилась из занавесок и метнулась в приветливый сумрак коридора. Последнее, что я увидела, прежде чем у меня за спиной опустился гобелен, был юноша-араб, наклонившийся, чтобы оттащить Графтона к противоположной двери.
Борзые выскочили следом за мной. Сафир, поскуливая от страха, кое-как выпутался из гобелена и кубарем скатился по лестнице. Когда собаки были уже у подножия лестницы, я захлопнула дверь и помчалась за ними.
– Сюда! – запыхавшись, окликала я их. – Сюда! За мной!
И мы мчались по коридору, сквозь неподвижный воздух, где уже запахло дымом, обогнули поворот, пробежали мимо кладовки, где лежала несчастная Халида, – и наконец вот она, дверь покоев принца.
Руки у меня тряслись, и собаки, подскакивая от страха, дважды нетерпеливо отпихивали меня, прежде чем я сумела отодвинуть непокорный засов. Дверь открылась, и мы вышли. Массивная дверь подалась легко и бесшумно. Может быть, пробка мертвого воздуха задержит распространение огня. Я захлопнула дверь и снова задвинула засов. Потом обернулась – и обнаружила, что огонь уже выбрался наружу…
По крайней мере, так мне показалось в первый момент. С замиранием сердца я увидела, что наружный коридор залит ярким мерцающим светом. Потом я поняла его происхождение. Этот коридор тоже осветили для ночной работы. В старинных скобах по обе стороны княжеских дверей торчали самодельные факелы, которые вспыхивали неровным коптящим пламенем. Наверно, отсюда и исходил тот самый дым, запах которого я ощущала в коридоре.
Я в нерешительности остановилась, хватая ртом дымный воздух, а собаки тем временем поскуливали, дрожали и жались к моим ногам. Вскоре должен прийти караван, и, скорее всего, он подойдет к задним воротам. Однако Халида говорила, что задняя дверь заперта и ключа в ней нет. Значит, караван ждут у главных ворот. Надо рискнуть.
Я побежала по коридору направо и, спотыкаясь, преодолела ярдов двадцать по щербатым, плохо освещенным камням, как вдруг Сафир снова заскулил, и я услышала, что впереди, в главном дворе, раздаются громкие сбивчивые крики. Я застыла как вкопанная. Да, наверняка там собрались они все – Графтон, Летман, Насирулла, Хассим. Если бежать туда, я попаду прямо к ним в лапы. Мало того, если они питают хоть малейшую надежду спасти свой драгоценный груз, то с минуты на минуту ринутся прямо в мой коридор. А когда весь этот прогнивший дворец будет полыхать, как пучок соломы, я готова дать голову на отсечение, что любой из них, кто доберется до меня, первым делом швырнет меня прямо в огонь.
