Губы Бена дернулись в усмешке, а Мэгги сходила с ума, вспоминая, что эти губы умеют делать.
— Скажи мне одну вещь, Мэгги. Сама ты живешь отдельно от родителей?
— У меня другой случай.
— Не сомневаюсь, — только и ответил Бен. Положив руку ей на спину, он подтолкнул ее к входу в беседку. Будь у нее хоть крупица здравого смысла, она бы развернулась и ушла в дом. Но и этой крупицы не нашлось.
— Я знаю Мэри-Роуз всю свою жизнь. — Мэгги очень не любила паузы в разговорах и всегда стремилась заполнить их. — Мы еще совсем маленькими всегда играли вместе. Мой отец занимался страховкой семьи Мэри-Роуз, я говорила тебе об этом?
Теперь рука Бена обвивала ее плечи, и она почувствовала хвойный аромат его мыла и вспомнила, как пахла она сама и ее одежда после их занятий любовью — землей и зеленью. Она больше никогда не сможет смотреть на мох, как прежде.
Вместо того чтобы высвободиться из его рук и вернуться в дом, Мэгги сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться и не обращать внимания на его близость, его запах и на то, как ей хорошо и уютно, когда большая рука Бена лежит на ее плече. А это тревожный признак, очень тревожный.
— Должно быть, вы очень занятная парочка со своей подругой, — заметил Бен. До беседки и двухместных «сентиментальных» качелей в ней оставалось несколько шагов.
— Должно быть. Знаешь, она пишет в мою колонку письма под вымышленными именами, и получается, что у меня обширная читательская почта, а я вожу ее в такие места, в которые она сроду бы не попала, и знакомлю с по-настоящему хорошими и интересными людьми.
Бен покачал головой.
— Хотел бы я посмотреть, кого ты считаешь «хорошими и интересными людьми». Женщина, сама того не замечая, может оказаться в очень плохой компании. Ты не задумывалась об этом?
— Задумывалась, конечно. Например…
Рассказать она не успела. Они достигли беседки и вдруг замерли в удивлении.
— Чарли, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Бен.
Кто-то засмеялся, и Мэгги узнала этот мягкий хрипловатый смех прежде, чем увидела розовые волосы.
— Простите нас, — пробормотал Бен и попятился, увлекая Мэгги за собой.
По дороге к дому Мэгги уговаривала себя, что совершенно не разочарована, ну ни капельки.
Имей хоть крупицу здравого смысла, она назвала бы это счастливым избавлением.
Услышав хихиканье Бена, она сказала:
— Похоже, придется записываться в очередь.
На посещение беседки, я имею в виду.
Бен снова хихикнул, а Мэгги обозвала себя балдой.
— Отличная мысль, но у меня идея получше.
Как насчет того, чтобы съездить в город? Купим продукты по списку и поужинаем где-нибудь, а?
Находиться с ним наедине — все равно что прогуливаться по минному полю. Мэгги знала это, как и то, что Бен тоже это знает.
Не сговариваясь, они одновременно развернулись и двинулись в сторону стоянки.
Они еще не проехали и половины пути, когда разразился ливень. Бен включил «дворники» и фары. Ни один из них не взял ни плащ, ни куртку, но Бен успокоил:
— Мисс Эмма настояла, чтобы у меня в машине всегда был зонт, хотя я всячески отбивался.
— Для этого и нужны бабушки, разве не так? И где же этот зонт?
— Где-то сзади под тонной всякого хлама. — Бен кивнул в сторону узкого пространства за водительским сиденьем. — Хотя я думаю, что к тому времени, как мы приедем в город, дождь уже закончится.
Прежде чем выехать, он заглянул в карту, хотя Мэгги несколько раз повторила, что знает дорогу.
Впрочем, когда дождь пошел буквально стеной, от знания карты, как и от знания местности, было мало толку, поскольку даже дорога была еле видна, не говоря уже о знаках и указателях.
— Прямо Ноев ковчег, — пошутила Мэгги. Бен, сбавь скорость.
Он сбавил, но не намного, потому что не хотел, чтобы при резком торможении кто-нибудь врезался в него сзади. И хотя ни впереди, ни сзади света фар видно не было, это еще не означило, что дорога пуста. Мало ли идиотов, уверенных, что если они видят дорогу, то фары включать не обязательно…
Подавшись вперед, Мэгги пыталась увидеть хоть что-нибудь сквозь пелену дождя.
— Где-то должен быть выезд…
— Сядь ровно. Если мне придется резко затормозить, я не хочу… Сукин сын! — заорал он, резко выворачивая руль и давя на тормоз. Пикап застыл в дюйме от белого фургона, приткнувшегося к обочине так неудачно, что полкорпуса осталось на дороге.
