— Значит, ему нужно одновременно смотреть всеми тремя глазами в одну точку. Спасибо большое, сеньор Перучо.
— Роза, вы еще непременно пообщаетесь с ним. Но сейчас нашему гостю нужно немного осмотреться.
— Ну хорошо, — сказала она немного раздраженным тоном. — Еще только один момент… Тот очерк о зеркалах был… просто великолепным.
Она ушла и потому не увидела, как Перучо покраснел от смущения.
— Она права. И средневековые истории… они такие запоминающиеся, — продолжал «el bombín». Перучо был глубоко польщен тем, что этот человек потратил столько времени на изучение его проектов.
— Мануэль, — «el bombín» указал на одного из художников, работавшего над столом, — сейчас трудится над сводом законов, который вы так подробно описали в прошлом году.
— Я… я не понимаю. Вы создаете поддельные документы, следуя указаниям, которые я… придумал? Целиком, от начала и до конца?
— Именно этим мы и занимаемся. Правда, удивительно? Вас никогда не поймают на подлоге, потому что все те вымышленные документы, на которые вы ссылаетесь, будут существовать на самом деле. И таким образом, ваша работа окажется полностью достоверной.
— Мне нужно присесть, — сказал Перучо.
После ухода Розы «el bombín» и Перучо какое-то время молчали.
— Она занимается поэзией и самыми что ни на есть деликатными работами. Она страстный читатель и невероятно любознательна…
— Но… зачем предпринимать все эти старания только ради моего спасения?.. Ведь все это, наверное, стоит огромных…
— Только ради вашего спасения? Нет. Ради спасения самой литературы, Перучо. Вы не единственный, кто пытается «оживить» Энциклопедию, хотя, должен признать, что вы — один из лучших. Я говорю о некоторых ваших коллегах, с которыми вы знакомы, как, например, наш любимый сеньор Кункейро или Марсель Эме — один из руководителей французского отделения… Другие создают свои воображаемые миры в научной сфере. Как, например, знаменитый профессор…
— Торренте Баллестар! — перебил его Перучо. — У меня всегда вызывали подозрения его шрифты. Некоторые из них были настолько красивыми, что даже не верилось в их подлинность.
«El bombín» вздохнул.
— Как будто красота обязана быть чем-то отличным от правды… Но, боюсь, все дело в том времени, в котором нам приходится жить.
— Estos bueyes tenemos y con ellos tenemos que arar.[65]
Повисла долгая пауза.
— Перучо, — сказал «el bombín», — история последних десятилетий была не совсем такой, как им… нам… официально сообщали. Сильные мира сего внесли свои «не совсем правдивые» дополнения в Энциклопедию, и, вынужден прибавить, они совсем не такие приятные, как ваши. Как начитанному человеку вам, полагаю, знакомо имя Герберта Джорджа Уэллса?
Перучо был удивлен. Он ожидал услышать громкие разоблачения, касавшиеся политики, экономики…
— Да, он был английским писателем.
— А что, если я скажу вам, что именно он сформировал тот мир, который мы сейчас знаем?
— Ну… меня это очень удивит.
— В 1935 году он написал роман…
Слово «роман» звучало для Перучо чудесной музыкой. В нем была заключена свобода и сила искусства прошлого.
— «Очертания грядущего», — продолжал «el bombín». — Это была история-предостережение, но не в классическом ключе, когда советы давались отдельным людям. Нет, это была история обо всем обществе и описывала она мрачное будущее, возникшее в результате коллективных заблуждений. Книга имела относительный успех, но в целом ее расценивали как экстравагантный эксперимент. Зачем серьезному писателю тратить свое время на описания гипотетического будущего?
Перучо улыбнулся. Ему очень нравились подобные книги, но, возможно, его нельзя было назвать типичным писателем.
— Через три года человек по имени Орсон Уэллс устроил радиопостановку. Он обожал творчество этого писателя, своего, можно сказать, однофамильца, и решил устроить розыгрыш на Хэллоуин. Он был перфекционистом, поэтому договорился с коллегами в Британии, Европе и даже России для достижения максимального эффекта. Он собирался продемонстрировать своим боссам, насколько велика сила радио.
— Но как же события у Тодос-лос-Сантос в 1938 году… Ведь именно в этот день произошли перевороты в старых США и Британии… — перебил его Перучо.
