Потом, разумеется, была ракета, робот и дрон, и Ричард преподнес ей зеленую стеклянную бусину на серебряной цепочке.
И все было просто идеально, кроме одного.
Вкус, запах и текстура — они были неразрывно связаны с детскими воспоминаниями Клариссы. Прохладное, блестящее и похожее на луну рядом с солнечным апельсиновым соком.
— Мороженое, — сказала Кларисса. — Мы подадим ванильное мороженое в форме луны.
Кларисса впервые за все это время высказала свои пожелания, и у Мим, в чьи царственные обязанности входило составление свадебного меню, перехватило дыхание, а Кел — третья жена ее отца — и Сьюзетт — мать Ричарда — одновременно удивленно изогнули по одной из своих изящных бровей.
— Я даже не знаю… — начала было Мим.
Кларисса перебила ее.
— Луна будет так близко, что каждый сможет прикоснуться к ней, не совершая долгого путешествия. И мое платье будет бело-лунного цвета. А не цвета яичной скорлупы, слоновой кости или ракушек.
Кел сказала:
— Мне кажется, можно обойтись обычными украшениями. У нас есть проектор звездного неба, стеклянные шарики с изображением Земли, по полу рассыпем пудру…
— Можно еще подвесить маленькие луны из роз, — добавила Сьюзетт. — А на каждый столик поставить копию робота Ричарда. Разве этого не достаточно?
— У нас будет мороженое, — настаивала Кларисса. — Настоящее. Не соевый щербет, который даже не тает, и не суррогат из кокосового суфле. А мороженое.
— Не слишком ли многого ты хочешь? — спросила Мим. — Мы успешны, нам очень повезло, но было бы неразумно выставлять это на всеобщее обозрение.
— Обычно я почти во всем бываю не согласна с твоей матерью, — заметила Кел, — но в данном случае она права. Где мы сможем найти чистое молоко? Незараженные яйца? Да, ванилин можно купить в любой аптеке, но у него такой плебейский вкус, не так ли?
— У таких, как мы, нет микробиоты, которая позволила бы нам выжить после употребления в пищу яиц, продаваемых на улице, — заметила Сьюзетт. — А если будем пить молоко, то через десять лет заболеем раком. И что ты захочешь после этого? Гамбургеры?
— Я найду то, что мне нужно, — сказала Кларисса, теребя колье. Лунное стекло приятно согревало кожу. Она не сомневалась, что Ричарду, словно магу, стоило только взмахнуть платком, и хорошие яйца появятся из ниоткуда.
Использовать синтетический ванилин в самом деле было ужасным мещанством, поэтому о нем не могло быть и речи. Кларисса на трех ракушках и лодке, которой управлял угрюмый чернокожий мужчина, харкавший кровью, добралась до Музея вкусов. Он располагался в ничем не примечательном офисном здании в Бронксе, и окно на втором этаже всегда было распахнуто для нее.
Этот музей когда-то организовало одно правительственное учреждение, но оно давно уже разорилось и закрылось. Теперь в его заброшенных подвалах хранились бесценные агрокультуры, промысловые птицы и специи. Смотритель музея был счастлив, когда получил денежный перевод за шесть стручков ванили, которые он достал из ящика морозильной камеры и срезал висевшие на них ярлыки. Он учился вместе с Клариссой в Принстоне, а теперь жил в страхе, что всем станет известно о содержимом его подвалов, и вооруженная толпа отчаявшихся и жестоких людей ворвется к нему. Но он также знал, что Кларисса соблюдает осторожность.
Сумма, которую она заплатила за ваниль, примерно равнялась стоимости одной из ее картин Марка Ротко[60]. Кларисса взяла на заметку, что неплохо было бы выставить какую-нибудь его картину на аукцион.
Ричард, дорогой, милый Ричард долго ворчал, но все-таки добыл шесть дюжин яиц, и к ее возвращению их доставили вертолетом из полуавтономной Пенсильвании. Он потом рассказывал, как вынужден был кричать в мегафон, пока вертолет завис в небе на безопасном расстоянии, чтобы находившийся внизу фермер не открыл по нему огонь.
— А насчет молока, — сказал он, — то его тебе придется искать самой. Может, в Кении?
— Если бактерии в нью-йоркских яйцах могут убить Мим, — возразила Кларисса, — то молоко от кенийской коровы…
— Ты права. Но ты уверена, что заменитель молока…
— Знаешь, сколько я заплатила за стручки ванили?
