Я проверяю заметки в СОД и убеждаюсь, что мое поведение не выходило за рамки допустимого. Я не обнаруживаю никаких аномалий.
До меня доносится высокий голос Кэрол, однако из-за ветра слова звучат нечетко. У нее напряженная поза, жесты выдают неуверенность. Она снова смотрит на меня через всю базу. Язык тела Кэрол указывает на то, что она сердита. Она сердится на меня.
Кэрол часто сердится на меня.
Кэрол старается избегать зрительного контакта со мной, почти не разговаривает со мной, только дает распоряжения и команды, а вот с Мэком она часто разговаривала. Она никогда не пытается меня погладить. Не бросает мне игрушку или веревку во время тренировок, не говорит мне, какая я гениальная или чокнутая, не смеется надо мной, когда я начинаю кататься в траве, почувствовав волнующий запах. С Мэком у нее все было иначе.
Она не говорит мне: «Ты хорошая собака, Сера». Вместо этого она лишь бросает: «Хорошая работа».
Похоже, я не нравлюсь Кэрол.
Для успешного выполнения заданий собака и проводник должны хорошо взаимодействовать. Они должны быть отлично подготовлены, сосредоточены на работе, находиться в отличной физической форме. Я ничего не нашла в «Моданете» о том, что они должны друг другу нравиться.
Полагаю, что мои чувства по поводу всего происходящего просто не имеют отношения к делу.
* * *
Рев ветра за окнами отеля прерывает мой тревожный сон. Я сижу в своей клетке. На кровати темные силуэты Кэрол и Девина, они медленно дышат. Когда Девин пришел к Кэрол в номер, она сказала ему, что не хочет разговаривать, но они все равно потом разговаривали. Обсуждали сегодняшние поиски и ураган. Говорили о Мэке, о его дурном и странном поведении. Они смеялись, когда Девин притащил из ванной бумажные салфетки. Потом они перестали разговаривать, а их биометрические характеристики изменились. После этого они легли спать.
Я должна отдохнуть, восстановиться после тяжелой поисковой операции, однако сегодняшние события не дают мне покоя. Кэрол сказала, что больше не хочет участвовать в поисках. Она заявила о желании уволиться. Если Кэрол уйдет в отставку, значит, и меня тоже отправят в отставку? Но мне ведь всего три года.
Я проверяю «Моданет». Все внесенные в базу даты отставки ПС-собак совпадают с датами отставки их проводников, либо даже предшествуют им. Разумеется, никакой информации о собаках с УИ там нет, ведь я такая первая.
В «Моданете» нет сведений и о собаках с УИ, которые служат в вооруженных силах.
Я вспоминаю, что Девин сказал сегодня фотографу о людях, которых я находила. Что некоторые собаки не способны добиться таких результатов за всю жизнь.
Атмосферное давление падает, и это указывает на то, что сейчас может сформироваться облако-воронка. Однако это падение нельзя назвать резким. Я уже собираюсь отправить Кэрол сообщение через СОД, но в эту минуту начинает пищать рация.
Волна адреналина распространяется по мускулам, заставляя их сокращаться. Когда я слышу рацию, мой пульс ускоряется. Неожиданный вызов по рации может означать начало новой операции.
Кэрол первой приходит в движение, ритм ее дыхания меняется. Рация снова пищит, затем они с Девином быстро просыпаются.
Кэрол садится в темноте. Она постукивает пальцем по экрану рации и говорит:
— Рамос на связи.
Мне сложно разбирать, что говорят голоса по рации. У меня с этим всегда были трудности. Когда я еще находилась в ЦНИИ, Дейси объясняла, что такие затруднения часто встречаются у собак, и не стоит по этому поводу переживать. Но меня все равно это раздражает, я нормально воспринимаю только голоса, которые звучат в СОД, но понятия не имею, о чем сейчас говорят по рации.
Голос принадлежит мужчине, возможно, Андерсу, он говорит очень коротко. Кэрол и Девин переглядываются в темноте.
— Нет, все в порядке. Просто… нужно все обсудить — отвечает Кэрол. Девин соскальзывает с кровати, включает лампу на прикроватной тумбочке и начинает собирать свои вещи. — Здесь? Ну… ладно. Два-ноль-четыре. Да, через пять минут.
Девин бормочет себе что-то под нос. Кэрол, шаркая ногами, уходит в ванную. Он несколько секунд ждет ее возвращения, и я чувствую, что он взволнован.
