— Ладно, — говорит Андерс. Он поднимает руки и пятится к двери. — Хорошо, Кэрол, я не буду с тобой спорить. По крайней мере не сейчас. Но в случае с этой поисковой операцией на карту поставлены не только жизни людей, но и безопасность государства. Давайте вы с Серой сначала все сделаете, а потом мы поговорим о твоем будущем?
Кэрол наконец-то открывает клетку. Мне тяжело сидеть внутри и ждать, пока она меня освободит. Но когда она все-таки выпускает меня, я иду к своей шлейке, царапая когтями ковер.
— Покончим с этим поскорее, чтобы я могла вернуться домой и зализать мои раны, — говорит она.
* * *
Мы едем около часа в грузовике Девина, Кэрол закинула ноги на приборную панель. Небо на востоке постепенно светлеет. Утро хмурое, ветреное, и нет ощущения волнующего предвкушения, которое обычно предшествует выполнению нового задания. Девин снова пытается расспросить Кэрол о ее отставке, как и прошлой ночью, но она не отвечает на его вопросы.
Лучше бы Кэрол все же ответила ему. Мне тоже это интересно. И я хочу, чтобы Девин спросил ее, а как же твоя собака? Что будет с Серой после твоей отставки? Мне хочется, чтобы он задал ей этот вопрос, потому что я понятия не имею, что случится со мной после того, как Кэрол покинет поисково-спасательную службу.
Я не могу сама спросить ее об этом. Кэрол не любит разговаривать со мной.
В ЦНИИ прежде, чем меня отправили на выполнение оперативных работ, Дейси предупреждала, что я должна остерегаться людей, которые будут чувствовать себя не в своей тарелке рядом с собаками с УИ. Что новые технологии вызывают у людей тревогу и огорчение. И если у меня возникнут подозрения, что я общаюсь с человеком, для которого «зловещая долина» кажется слишком бескрайней, я должна притвориться и вести себя как обычная собака, чтобы не вызывать у этого человека чувство дискомфорта.
Дейси вряд ли тогда осознавала, что говорит о моем будущем проводнике. Я и сама не думала о том, что случится нечто подобное, пока не стало слишком поздно. И Кэрол испытывает в моем присутствии неловкость больше всех остальных людей, с которыми мне приходилось иметь дело. Нет, она потихоньку исправляется; я уже не чувствую страха в ее обеспокоенности. Но беспокойство все равно остается.
Дейси говорила мне, чтобы я старалась вести себя как собака. Это непросто, потому что хоть я в какой-то степени и собака, но вместе с тем и нечто иное. В общении с Кэрол я стараюсь держать это «нечто иное» при себе. Я говорю с ней только по мере необходимости, обычно, когда мы работаем. Не знаю, помогает ли мне это завоевать хоть немного ее симпатии.
Шины с тихим гулом катятся по дороге, лишь иногда начинают стучать, когда под них попадают швы на асфальте. Легкие капли дождя падают на лобовое стекло. Кэрол и Девин дышат, вздыхают и ерзают на своих сиденьях. Я один раз облизываю нос и громко зеваю. Биологическая реакция на стресс у собак. Если бы только люди в нашей команде могли читать мои сигналы так же хорошо, как я — их!
Я не часто вспоминаю Дейси, но сегодня я размышляю над советом, который она мне дала. Она мало что знала о ПС-службе, однако хорошо подготовила меня к общению с людьми.
Девин замедляет ход, и под колесами грузовика хрустит гравий. Я сажусь, выглядываю из моей клетки и вижу за окнами высокий забор. Я слышу шум грузовика вроде того, которым управляет Девин. Он медленно едет за нами и также сворачивает на посыпанную гравием дорогу, а еще здесь несколько автомобилей поменьше, возможно, полицейское сопровождение. Второй грузовик скорее всего означает, что нам в подкрепление направили еще одну ПС-команду, но перед отъездом я их не видела. Мы медленно тащимся по узкой дороге. Я сижу в клетке на заднем сиденье и вижу маленькую сторожевую будку. Две патрульные машины с выключенными двигателями преграждают дорогу.
Мотор нашего грузовика тоже замолкает. В тишине я слышу слабое жужжание над головой. И тут же определяю источник звука. Дрон, скорее всего полицейский дрон, который следует за нами вместе с полицейским эскортом. Этот звук похож на навязчивую чесотку внутри моей черепной коробки, в том месте, куда я не могу дотянуться. Все равно как в тот момент, когда у тебя возникает желание чихнуть.
