— И?
— И это дохлый номер. Пойдешь против власти — и тебя раздавят, как жука.
— Но в том-то и заключается суть мести, не так ли? Мы преследуем тех, кто нас обидел, даже если при этом наносим больше вреда самим себе, чем им. Лишь бы причинить им хоть какой-то вред. И чем хуже становится ситуация, тем на большие жертвы мы идем, чтобы ударить в ответ.
— Чушь.
— Есть результаты исследований. Это некий… инстинкт справедливости, что ли. Глубинный. Как секс или деньги. Говорят, отлично действовал против обманщиков, когда мы еще жили в пещерах. Может, сейчас он работает не так хорошо, но сами понимаете, некоторые люди просто не эволюционировали.
— И что с того? Хотите сказать что не держите на них зла?
— На гайянистов? Это все равно, что держать зло на бешеную собаку, которая тебя укусила. — Галик пожимает плечами. — Само собой, их приходится истреблять. На благо обществу.
— Забавно. Надо полагать, они говорят про вас то же самое.
— А вы бы сделали это?
— Сделала бы что?
— Убили бы меня? Если бы представилась возможность?
Морено открывает рот. Закрывает. «Пинагор» с шипением погружается в безмолвие.
— Возможность у меня была, — наконец говорит она. — Если вам так интересно.
— Расскажите.
Она медлит еще секунду и рассказывает.
— Я пыталась успеть на рейс в Галвестон, у меня был контракт в Заливе. Какой-то однодесятник торопился на свой частный самолет, надо полагать, только он, его семейство и рой дронов. Три поколения богатеев, пытающихся просочиться через зону вылета, делая вид, будто не замечают проклятий и полных ненависти взглядов. Странно, что они вообще оказались на нулевом уровне. Обычно они не столь беззащитны. Кто-то сказал, на крыше произошла какая-то авария, и вертолетную площадку заблокировало. Было видно, что им здесь совсем не нравится. По правде сказать, они выглядели откровенно напуганными еще до того как… В общем, их дроны сдерживали сброд, но прежде чем им удалось добраться до терминала, подъехал большой белый микроавтобус, и, должно быть, он был набит конденсаторами, потому что щелк.
— ЭМИ[36]?
Морено кивает.
— Дроны падают, как птицы в Пекине. И внезапно все эти люди, пытающиеся затащить чемоданы на тротуар, или ловящие такси, или целующиеся на прощание, — они просто становятся чем-то вроде коллективного разума, и главный богатей с его родственничками оказываются в самом глазу бури. На пару мгновений действительно воцаряется тишина, все молчат, но один из богатеньких детишек, сопляк в футболке с котенком Нермалом, начинает скулить. И тогда толпа просто смыкается и разрывает их в клочья.
— Твою ма-а-а-ать, — одними губами произносит Галик.
— Я не знаю, сколько человек действительно в этом участвовало, а сколько лишь оказалось поблизости. Но почти никто не остался в стороне. И они издавали звук, словно у толпы был один голос. Вроде… вроде ветра, завывающего на улице между небоскребами.
— Что насчет службы безопасности аэропорта?
— О, они явились. В конечном итоге. Но импульс убил местные камеры слежения. А на гайянистах не было опознавательных знаков. Они сделали свое дело и скрылись, а когда прибыла охрана, осталась только кучка людей, которые топтались на месте, бормоча: «Господи, что здесь произошло?» и «Почему на моих брюках кровь?»
Мгновение Галик молчит.
— Вы сказали, почти никто не остался в стороне. Вы тоже?
Она качает головой.
— Я пыталась вызвать службу спасения. Но из-за импульса мой телефон…
— Значит, вы тоже выбрали сторону.
— Что?
— Представители тех, кто уничтожил мир, были прямо перед вами. Вы могли отомстить.
Она пристально смотрит на него.
— Это было линчевание.
— Что еще остается, когда система правосудия принадлежит деспотам?
— Ваше начальство в курсе, что вы такое говорите?
— Я не говорю. Я рассуждаю. На мой взгляд, раз вы вините мое начальство в конце света и всем прочем, значит, вам хочется расплаты. Но когда прямо у вас под носом был шанс — ни опасности, ни последствий, — вы попытались им помочь.
Она нажимает кнопку на панели управления. С кормы доносится бульканье.
— О, я тоже хотела оторвать от них кусок. Мне передалось общее настроение. Но еще мне было страшно, понимаете?
