– Кто это сейчас шмыгнул?
Матрос недовольно покосился и промолчал. Знает службу! Тогда сыщик показал полицейский билет и повторил вопрос.
– Мастер по гальванике, – ответил часовой и добавил: – Вы бы обратились к господину лейтенанту, а мне на часах разговаривать не полагается.
– Где он?
– На корабле.
Лыков, не спрашивая уже разрешения, прошел на миноносец. Куда делся этот гальванист? Он обежал корабль по левому борту, каждую секунду ожидая, что его остановят. Однако нижние чины лишь недоуменно косились на штафирку, а офицеры не попадались. Хмурый пропал. Алексей Николаевич остановился, глянул за борт. Что делать? Он решил отыскать командира и у него выяснить личность гальваниста. Но не успел. Кто-то сзади сильно толкнул его в спину, и сыщик кубарем полетел в воду.
Оглушенный падением, он сначала нахлебался воды. Но вынырнул и стал молотить руками, крича при этом:
– Помогите! Человек за бортом!
Помощь пришла быстро. С миноносца бросили конец, грубый голос прокричал:
– Хватайся, лямой!
Мокрого и слегка ошалелого сыщика подняли на борт. Свирепый офицер с лейтенантскими погонами заорал на него:
– Кто таков? Как оказался на военном корабле?
Вид у коллежского советника, надо признать, был жалкий. Но он быстро взял себя в руки. Дурацкая ситуация: время потеряно, объект скрылся. Однако кое-что сделать можно.
– Лейтенант, прекратите орать и проводите меня в вашу каюту.
– Ах ты…
– В каюту, я сказал, – сыщик произнес это таким тоном, что командир миноносца прикусил язык. Через минуту в крохотном закутке он прочитал запаянный в стекло полицейский билет сыщика и спросил:
– Что это значит?
– На ваш корабль проник вражеский агент. Я следил за ним, но он меня заметил. И вот, выкинул за борт. Бывает…
– Бывает, господин коллежский советник, – согласился офицер, давясь от смеха. – Рому хотите? А то вы мокрый весь, как водяной.
– Давайте, – согласился Алексей Николаевич. – И пошлите, пожалуйста, вестового к проходной. Там стоит парная пролетка, извозчик бляха номер сто двадцать четыре. Пусть едет прямо сюда и заберет меня.
– Будет сделано, – кивнул лейтенант, наливая незваному гостю полный стакан рома. – Вестовой, ко мне!
Когда матрос ушел, сыщик сделал большой глоток и сказал благодушно:
– Уф… Вот за это спасибо… Последний раз я чувствовал себя таким идиотом на турецкой войне. Представляете, взял в плен богатого мачахальца, народность есть такая. Кинжал в серебре, шашка, конь что надо… И вьючная сума весит пуд. Я ее развязываю, ну, думаю, там не иначе золото. И что же?
– Что? – заинтересовался лейтенант.
– Наши фальшивые рубли, свинцовые и покрытые оловом. Я их потом казакам подарил, а те пустили в дело.
Собеседники посмеялись и отхлебнули еще рома. Внутри у сыщика поднялось благотворное тепло и стало разливаться по организму.
– Так кто вас за борт-то выкинул?
– Какой-то гальванический мастер. Рост выше среднего, бритый, пятидесяти лет примерно. Надо расспросить часового, он его пропустил.
– Бритый? – переспросил офицер. – Похож на немца?
– Да.
– Он и есть немец. Зовут Мюллер. Чинит гальванические батареи в торпедном отсеке от компании «Сименс-Шуккерт». Значит, Мюллер, по-вашему, шпион?
– Вы этого не спрашивали, а я не говорил, – многозначительно ответил сыщик.
Лейтенант все понял и больше не задавал вопросов. Они выпили чуть не всю бутылку, а затем мокрого, но уже согревшегося Лыкова отвезли домой. Переодевшись, он вновь приехал на Таврическую.
Там горе-филера встретили взволнованные коллеги.
– Алексей Николаевич, как же вы так? – хлопотал Лавров и пытался отпоить пострадавшего чаем. А Олтаржевский порывался сбегать в аптеку.
– Отставить! – повысил голос коллежский советник. – Я цел и уже обсох. Даже рому напился на миноносце. Чувствую себя, правда, как последний дурак, но это мелочи.
Он рассказал о слежке за Мюллером и о том, как тот незаметно смог зайти ему за спину.
– Короче говоря, я его упустил, – завершил свой рассказ сыщик. – Глупо, ох глупо. И того, второго, которому передали сверток, тоже теперь не найти. А бумаги у него.
Тут заговорил Арзамасцев, который все это время молча сидел в углу:
