Дознаватели проехали Варшаву ранним утром. Алексей Николаевич прогулялся по пражскому предместью, выпил пива в буфете. А «граф Стырье» безвылазно сидел в купе, боясь встретить знакомых. Облегченно вздохнул он лишь в Берлине.
Гартинг под видом богатого русского купца жил в центре города, на Фридрих-Вильгельмштрассе. Он принял гостей из Петербурга с напускным радушием. Лысый, с седыми усами и острой бородкой, Аркадий Михайлович сразу стал жаловаться на трудности:
– Вы не поверите, господа, как халтурно здесь в Берлине налажена прописка иностранцев. Совсем не так, как в России. Более трети приезжих вообще не прописываются и спокойно живут годами. А если кто и зарегистрировался, в полицейских частях учетные листки задерживаются на месяц и более.
– Но вам все же удалось отыскать Разуваева, – с уважением произнес Лыков.
– Помогла случайность, – признался Гартинг. – Ей-ей. Разуваев прописался сразу же, по русской привычке. Потому лишь и попал в поле нашего зрения.
– Аркадий Михайлович, не наговаривайте на себя! При ваших связях…
Шеф берлинского бюро притворно потупился:
– Ну, кое-что мы действительно можем. Комиссар криминальной полиции Виннер помогает нам за вознаграждение. С ведома и согласия министра. Еще мы купили человека в президентстве[27]. Мелкий чиновник, но весьма полезный. Передал нам тысячу триста учетных листков на русских подданных. Кого там только нет!
– За Разуваевым сейчас приглядывают?
– И очень внимательно, Алексей Николаевич. Я же понимаю: дело ведет сам министр, государь им интересуется. Всем помогу, чем нужно.
– Нам лучше поспешить, пока объект не вышел из гостиницы.
– Я дам вам своего лучшего агента Вольтца. Хочу, знаете ли, создать ему сыскное бюро по примеру Парижа.
Лыков пояснил Олтаржевскому:
– Парижское бюро Заграничной агентуры учредило для своих нужд частное сыскное агентство «Бинт и Самбен». Топтуны там все французы. Русскими филерами за границей много не выследишь.
Затем обратился к хозяину:
– Вольтц здесь?
– Ждет в приемной.
– Зовите.
Явился плотный мужчина невзрачной наружности, с цепким холодным взглядом. Гартинг представил ему гостей и велел исполнять все их распоряжения. Вскоре они сели в мотор и отправились в «Шварце Адлер». Поручик, судя по всему, впервые в жизни ехал в автомобиле. Он крутил головой и ахал. Когда мотор рявкнул гудком, прогоняя с дороги пешехода, «его сиятельство» аж подпрыгнул. Наконец они оказались на месте. Вольтц перекинулся несколькими словами со своим человеком на входе и доложил по-немецки:
– Объект здесь. Позавтракал за табль-дотом, потребовал в номер газеты.
Олтаржевский служил переводчиком.
– В каком номере живет Разуваев? – спросил коллежский советник.
– В двести третьем.
– Дорогой номер?
– О да! – Немец уважительно поднял глаза к потолку. – Деньги у господина есть.
– Ну, мы пошли. Ждите нас в буфете, можете выпить пива.
– Я на службе не употребляю, – с достоинством ответил Вольтц и демонстративно уселся в мотор.
Лыков с Олтаржевским поднялись на второй этаж, нашли нужный номер и постучали. Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял полный бородач среднего роста, шикарно одетый, с красным нездоровым лицом.
– Was ist lös?[28] – спросил он с сильным акцентом.
Сыщик вынул полицейский билет, помахал им и пояснил:
– Чиновник особых поручений Департамента полиции Алексей Николаевич Лыков. И мой помощник граф Стырье. Разрешите, мы войдем.
Оттер толстяка и шагнул в номер.
– Но позвольте, ведь вы обещали оставить меня в покое!
– Кто обещал? И что именно? – быстро спросил коллежский советник.
Разуваев смешался. Он явно не знал, что говорить, чтобы не навредить себе. Лыков закрыл дверь, сел сам и взглядом велел сесть своему напарнику.
– Поговорим, Петр Никодимович?
– Ну если вы настаиваете…
– Лучше здесь, чем в посольстве под протокол, не находите?
Разуваев взял себя в руки, сел напротив и начал возиться с сигарой.
– Хороший у вас табак, дорогой, – как бы невзначай бросил сыщик.
– Желаете? Прошу, угощайтесь.
– Да я не курю, спасибо. И запонки на вас золотые, булавка в галстуке с настоящим бриллиантом. Сколько в нем карат, два или три?
