Лебедев не решился более возражать.
– Ратко!
Подполковник тоже вскочил.
– Вы ловите этого чахоточного анархиста. Дело Филиппова на контроле у государя. Понимаете, что это значит?
– Понимаю, ваше превосходительство.
– Всех поставить на дыбы. Кто отыщет, тому награда.
– Слушаюсь!
– Лыков!
Коллежский советник вежливо склонил голову, но подниматься не стал: много чести.
– Какая еще помощь нужна вам в дознании?
– Данных вами приказаний вполне достаточно. Московские розыскники – люди опытные, справятся. Но не слишком ли вы торопитесь с арестом? Возьмем мелочь, а крупную рыбу спугнем.
Трепов хотел и питерцу пояснить насчет доверия государя, но передумал. А просто скомандовал подчиненным:
– Выполняйте.
Офицеры и чиновники гурьбой высыпали во двор и остановились в нерешительности. Лебедев первый пришел в себя:
– Да… Пойдемте ко мне, согласуем наши действия.
Дальнейший разговор проходил в кабинете начальника сыскной полиции. Начал его Лыков залихватским тоном:
– А ну сыпь на стол у кого что есть.
– В каком смысле? – удивились москвичи.
– Я не вчера родился, понимаю. Никогда начальству всего не доносят. Тем более такому, как ваш… генерал. Что вы утаили?
Ратко бросил быстрый взгляд на Лебедева. Тот ответил:
– Говори. Ему можно.
Начальник охранного отделения скомандовал своему подчиненному:
– Валяйте!
Ионов зачем-то оглянулся на закрытую дверь, потом сказал:
– По данным наружного наблюдения, к одесситу в номер дважды заходил молодой человек. Роста среднего, в руках держит носовой платок. Кашляет в него.
– Грилюк? – обрадовался питерец.
– Он самый.
– Проследили?
– В первый раз да, ваш студент привел филера в гостиницу Носовича. А вот во второй вышла осечка. То ли заметил слежку, то ли привычка у него менять адреса…
– Потеряли? Где?
Ионов брезгливо сморщился:
– После встречи с Новомирским студент пошел на Хитровку. И не абы куда, а в Вагончик.
Лыкова тоже передернуло. Вагончиком назывался одноэтажный флигель во дворе дома Румянцева, того самого, в котором квартируют кабаки-притоны «Сибирь» и «Пересыльный». Они, конечно, лучше «Каторги», в которой столуются лишь громилы первого разряда. «Сибирь» – место сбора воров и скупщиков, а «Пересыльный» любят бездомные и бродяги. Вагончик представлял собой публичный дом, но особенный. Там взыскательной публике предлагали десятилетних проституток, еще детей. А за особую плату и вовсе малолетних. Даже циничная Хитровка, знакомая со всеми кругами ада, относилась к этому неодобрительно. Но раз люди платят деньги, имеют право…
– Там вы и упустили Грилюка? – догадался коллежский советник.
– Да, – подтвердил жандарм. – Он задержался надолго. Сами понимаете, в таком месте наблюдение установить невозможно. Придут и в шею выгонят, а могут и зарезать сгоряча.
– Понятно. В номера Носовича он не вернулся, правильно?
– Увы.
– Других интересных новостей нет? Ваши анархисты, что под наблюдением, действительно только газеты женевские читают? Они не могут нас подвести к Яше Бешеному?
– Нет, с ними питерский гость не общается.
Лыков обратился к главному московскому сыщику:
– Ну а ты, Василий Иванович, чем порадуешь?
Тот ответил без запинки:
– Есть извозчик, очень для нас интересный.
– Извозчик? – удивился Лыков.
– Да. Не простой, а из заведения Ивана Лапина.
Коллежский советник крякнул. Извозопромышленник Лапин двадцать лет катал по Москве убийц и налетчиков. Если фартовым требовались блатноги[17], чтобы вывезти награбленную добычу или спрятать труп, они обращались к нему. Все служившие у Лапина возницы были не в ладах с законом.
– А почему именно он? Там в Пятом проезде их полтора десятка, и все сволочь на сволочи.
В Пятом проезде Марьиной Рощи и располагалось заведение Лапина.
– Парень проболтался, – пояснил Василий Иванович. – Гордость его распирала, вот и ляпнул по пьяни, что возит самого Андосова.
Все сразу зашумели, прося подробностей. Сыщик рассказал, что знал. Есть некий Пашка Ремешок, ловкий малый. Управляется с лошадьми лучше всех, по крайней мере из «черных» извозчиков. Его заказывают только наиболее удачливые гайменники, поскольку Пашка стоит дорого. И вот в последнее время парня выбрал Томский.
