Мариано снял галстук.
— Кстати, тебе часто недостает этих свойств, — продолжала она, расстегивая сзади пуговицы платья. — Надо было познакомиться с тобой, чтобы лучше оценить мужа.
Мариано сел в кресло.
— Я бы воздержался от сравнений, — пробормотал он.
Она сняла наконец с себя платье и, бросив его на стул, обернулась к нему:
— Ладно, только не смотри на меня так.
Подойдя к нему, она наспех чмокнула его в щеку.
— Ты не будешь раздеваться? — шепнула она ему. — Увы, у нас не так много времени.
Мариано не шелохнулся.
— Можно узнать, что с тобой? — спросила она, усаживаясь на край кровати. — Ничего. — Не верю. У тебя странный вид. Что-нибудь случилось?
Мариано наклонился, чтобы развязать ботинок.
— Послушай, — продолжала она. — Если тебе нужно что-то сказать, говори сейчас, а не после. — О чем говорить? — Ах, откуда я знаю!
Облокотившись на спинку кровати, она добавила:
— Лишь бы это касалось не нас.
Мариано склонился к другому ботинку.
— Мне не хотелось бы, — продолжала она, — чтобы ты что-нибудь от меня скрывал. Я давно уже замечаю… — Что замечаешь? — Что ты не такой, как всегда. — Хотя бы и так… — Очень мило, — сказала она, слегка покраснев. — И это все, что ты можешь сказать.
Мариано потер ладонью лоб.
— Послушай, я не понимаю, о чем ты. — О нас с тобой. Ты переменился. — Мельком взглянув на него, она добавила:- И не делай удивленного лица, будто ты с луны свалился. Сам знаешь, о чем идет речь. Вспомни, каким ты был раньше.
Мариано положил часы на тумбочку.
— Ты просто пылал от страсти. — Я и сейчас пылаю. — Оно и видно. Посмотри на себя. — И она махнула в сторону позолоченного трюмо рядом с кроватью.
Мариано поднял глаза и медленно провел рукой по лицу.
— Ну и денек сегодня! — Ничуть не хуже других, только раньше все было по-другому. — Что ты заладила «раньше да раньше». — Потому что сейчас тебе до меня дела нет. — Откуда ты это взяла?
Она пожала плечами, устремив глаза в окно.
— Достаточно взглянуть на тебя.
В парк уже спустились первые сумерки.
— Раньше, например, — добавила она, — ты вел себя иначе, брал на себя инициативу.
Мариано ждал, стараясь понять, куда она клонит.
— Помнишь, ты просил меня стать туда, — она показала глазами на угол, — чтобы издали посмотреть на меня?
Мариано взглянул в угол, где стояли инкрустированный столик и торшер с шелковым абажуром.
— Это были твои затеи, — продолжала она обиженно. — Но мне они нравились. — И мне. — Но ты больше об этом не просишь. — Почему? — возразил Мариано. — Прошу.
Она обернулась к нему:
— Правда хочешь? — Конечно.
Помедлив минуту, она соскользнула с постели. Сбросила с себя халат и на цыпочках направилась в угол.
Мариано тем временем улегся на одеяле, вытянув руки вдоль тела. Увидев, что бюстгальтер уже на зеркале, он привстал на локтях и оперся на подушку.
Лицо у нее залилось краской.
— Я тебе еще нравлюсь? — шепнула она. — Да. — Повтори. — Ты мне очень нравишься. — Ты не говоришь «до смерти». — Конечно, до смерти, — повторил Мариано, устраиваясь поудобнее в постели.
Он смотрел на нее, склонив голову набок и прищурив глаза. Закатный свет, проникая сквозь раздвинутые шторы, освещал лишь половину ее тела, оставляя другую в тени. При каждом вздохе она незаметно задерживала дыхание, чтобы грудь слегка поднималась.
Мариано она представлялась далекой, как в перевернутом бинокле. Он старался смотреть на нее жадным взором, но у него не получалось. Она снова шепнула:
— Я тебе нравлюсь? — Да.
Мариано закрыл глаза. Открыв их снова, он увидел словно в тумане, как она медленно поглаживает себя по груди. Она вся ушла в свою роль соучастницы, обычно возбуждавшую его, но сейчас эта сцена показалась ему жеманной.
— Еще? — шепотом спросила она. — Да. — Ну нет, — воскликнула она, внезапно выходя из угла и направляясь к нему. — На сегодня хватит. — Почему? — Хватит, терпеть тебя не могу. — Но почему? — переспросил в замешательстве Мариано, приподнимаясь на локтях. — И ты еще спрашиваешь? — буркнула она, надевая халат. — В последнее время ты сам не свой. Можешь обманывать свою жену, но не меня.
Мариано перевел взгляд на трехрожковую люстру, висевшую в центре потолка.
