Антонио прошел в левый неф, миновал боковые капеллы и, дойдя до первого ряда скамей, прислонился к холодной как лед колонне. Скрестив руки, он стал приглядываться к трепетным языкам пламени на главном алтаре.
Там, за железной решеткой, шла церковная служба. Клирики в красных накидках на плечах согбенно сидели в деревянных нишах друг против друга. В кадиле, помещавшемся между ними, курился фимиам, окутывавший их густой пеленой.
Антонио взглянул направо, затем назад и только тогда увидел, что в соседнем нефе, опершись на спинку скамьи, стоит Трави и не сводит с него глаз. Антонио слегка кивнул ему и не спеша пошел к выходу. Он пересек центральный неф и перешел в правый. Затем прошел мимо Трави, сел на скамью у колонны в темном углу.
Здесь он оставался, пока сзади не послышались шаги. Он обернулся к севшему рядом человеку и прошептал:
— Как дела?
— Хорошо.
Рядом никого не было. Чуть поодаль мраморные перегородки отделяли неф от алтарной части.
Они немного помолчали. Затем, не поворачивая головы, Антонио спросил:
— Как Эмилио воспринял новость?
— Так же, как и мы. Ни за что не хотел верить. — Трави понизил голос: — Теперь он его опасается.
— Это к лучшему.
— Да, лишь бы не наломал дров. У нас нет еще уверенности.
— И вряд ли будет.
Сзади к ним кто-то приближался. Оба смолкли, когда шаги затихли в нескольких метрах от них. Потом по звуку шагов стало ясно, что человек перешел в центральный неф. Тогда Трави задумчиво, словно говоря с самим собой, спросил:
— Что ты советуешь делать?
— Съезди завтра к Онье в Лиерну. Он нам его привез, ему за него и отвечать.
Трави нахмурился:
— Но я его не знаю.
— Его легко найти. Он торгует велосипедами.
— А ты что будешь делать?
— Съезжу в Бергамо. У меня есть там приятель, Перего. Они вместе преподавали в лицее. — Антонио не поднимал глаз от пола.
— Он много знает, хорошо разбирается в людях.
— Это товарищ?
— Нет, для него, кроме его библиотеки, ничего не существует. Он помешан на книгах.
Трави вышел через главный вход, смешавшись с толпой верующих. Сойдя по ступенькам с паперти, он пошел в сторону площади Кордузио. Тучи окончательно заволокли небо. Он прошел мимо памятника на площади, едва заметного на темно-синем фоне. К нему жались случайные прохожие и голуби.
Антонио задержался в центральном нефе. Скрестив руки на груди, он смотрел невидящим взором на алтарь. Через несколько минут и он вышел из собора.
Сидя неподвижно в кресле в гостиной — руки на подлокотниках, голова на бархатной подушечке, — Мариано не сводил глаз с висевших напротив часов. В левой руке он все еще сжимал очки, которые снял, когда служанка, приглашая его расположиться поудобнее, сказала:
— Хозяйка придет с минуты на минуту.
Свет, проникавший сквозь рифленые стекла, падал на столик из красного дерева, заваленный книгами. Мариано протянул руку и взял наугад одну.
Это было иллюстрированное пособие Камилла Фламмариона «Мир до появления человека». Мариано принялся его перелистывать. С литографий вспархивали страшные чудища, направляясь к обрезу книги. На опушках тропических лесов собирались в стаи динозавры с огромными лапами, посреди страницы кружились летучие мыши с перепончатыми крыльями.
Мариано лишь смутно различал их, но, надев очки, отчетливо увидел, как из чернильного болота лезут устрашающие драконы, а какая-то рептилия тянется к нему раздвоенным языком. Он закрыл книгу и снял очки.
Через некоторое время послышался звонок, затем приглушенный разговор в прихожей, и наконец вошла она. Вид у нее был разгоряченный, жесты слишком резки, как в моменты сильного раздражения.
— Как? Ты здесь? — сказала она.
И, дождавшись, когда за служанкой закрылась дверь, добавила:
— Сколько раз я тебя просила не приходить в неурочное время!
— Я знал, что его нет дома, — ответил в замешательстве Мариано.
— Дело не в нем, а в прислуге! Будь он дома, никто не обратил бы на нас внимания. Но из-за посторонних следует соблюдать приличия. — Она села на диван. — Им известно, когда ты обычно приходишь, — продолжала она. — Ты заметил, что они никогда к нам не лезут?
— Потому что давно смекнули, что к чему.
