– Значит, мы в слепом пятне? Увидим его, если сменим траекторию?
Бейтс покачала годовой.
– Это слепое пятно движется, Саш. Оно…
– Отслеживает нас, – Саша втянула воздух сквозь зубы. – С-сука.
Шпиндель вздрогнул.
– Так… что это такое? Наша фабрика скиммеров?
Пиксели стоп-кадра зашевелились. Из буйных вихрей и облачных завитушек атмосферы прорезалось нечто зернистое и невнятное. Всюду кривые, шипы и ни одной ровной линии; не определить, что в форме объекта настоящее, а что – фрактальное влияние облачного слоя внизу. Общими очертаниями он походил на тор или сборище мелких угловатых предметов, нагроможденных неровным кольцом. К тому же пришелец обладал колоссальными размерами: девять километров поплывшего инверсионного следа едва коснулись периметра объекта, срезав сорок или пятьдесят градусов дуги. Эта штуковина, скрытая в тени десяти Юпитеров, имела в диаметре почти тридцать километров.
Корабль прекратил ускорение где-то посреди доклада Сарасти. Низ и верх вернулись на свои места. А мы – нет. До этого еще сомневались, думали, может, надо, может, нет, но теперь это осталось в прошлом; мы взяли курс на цель и плюнули на возможные опасности.
– Э, оно размером тридцать кэмэ, – напомнила Саша. – И невидимое. Разве нам не стоит вести себя осторожнее?
Шпиндель пожал плечами.
– Если бы мы могли предугадывать решения вампиров, они бы нам не потребовались, так?
Пакет данных развернулся новой гранью. Гистограммы частотного распределения и спектральные гармоники раскрылись плывущими горными хребтами, целым оркестром видимого света.
– Модулированный лазерный луч, – доложила Бейтс.
Шпиндель поднял голову:
– Оттуда?
Бейтс кивнула:
– Сразу, как мы его раскололи. Интересное совпадение.
– Устрашающее, – пробормотал Шпиндель. – Как они узнали?
– Мы сменили курс. Идем прямо на них.
Световое шоу стучалось к нам в окна.
– Что бы это ни было, – вымолвила Бейтс, – оно с нами разговаривает.
– Ну тогда, – заметил приятный голос, – без сомнения, нам следует поздороваться.
У руля вновь стояла Сьюзен Джеймс.
* * *
Я остался единственным наблюдателем.
Остальные занимались делом – каждый своим. Шпиндель прогонял отслеженный Сарасти смутный силуэт через серию фильтров, надеясь выжать из вида техники хоть какие-то сведения о биологии ее создателей. Бейтс сравнивала морфологию замаскированного объекта и скиммеров. Сарасти наблюдал за всеми нами с высоты и думал свои вампирские думы; столь глубокие, что мы даже не надеялись с ним сравняться. Но все это была суета, ведь к рампе вышла Банда четырех под талантливым руководством Сьюзен Джеймс.
Она подхватила ближайшее кресло, опустилась в него и подняла руки, будто собралась дирижировать. Ее пальцы метались в воздухе, играя на виртуальных иконках; губы и челюсть подергивались от непроизнесенных команд. Я подключился к ее каналу и увидел, как сигналы чужаков обрастают текстом:
«Роршах» вызывает судно, приближающееся с азимута 116°, склонение 23° сообщ.: «Привет, „Тезей“».
«Роршах» вызывает судно, приближающееся с азимута 116°, склонение 23° сообщ.: «Привет, „Тезей“».
«Роршах» вызывает судно, приближа…
Она расшифровала чертов сигнал. Уже! И даже ответила:
«Тезей» – «Роршаху»: «Привет, „Роршах“».
«Привет, „Тезей“. Добро пожаловать в наши края».
Она расколола его меньше, чем за три минуты. Или, вернее, они раскололи его меньше, чем за три минуты: четыре расщепленные личности, полностью независимые друг от друга, и несколько дюжин подсознательных семиотических модулей; все – действующие параллельно и высеченные с дивной ловкостью из одного куска серого вещества. Я даже стал понимать, почему кто-то сознательно идет на такое насилие над собственным рассудком. Какие результаты! До этого момента я не был уверен, что согласился бы на подобное даже ради спасения собственной жизни.
«Просим разрешения на сближение», —
отправила сообщение Банда четырех. Просто и открыто: только факты и данные, больше ничего, как можно меньше места для двусмысленности и недопонимания. Причудливые концепции вроде «мы пришли с миром» подождут. Первый контакт – не время для культурного обмена.
