Неспокойно было только в Ложкаревке, в доме у бабы Мани.
— Видел? — нетерпеливо спрашивала баба Маня Авоську.
— Угу, — уставившись в чашку с чаем отвечал дед.
— Ну? — уселась напротив него баба Маня. — Выкладывай.
— Вот это дела, Мань. Это же те, которые до зоопарка не доехали, сбежали.
— Так это звери, что ли? Не черти? — оглянувшись на дверь, спросила баба Маня и торопливо перекрестилась.
— Звери, Мань, звери. Кенгуру и страус, третьего не признал.
Это про них вчерась в «Новостях» говорили…
Дед о чем-то крепко задумался, затем поднял глаза на хозяйку:
— Мань, а ведь если их поймать, авось зоопарк за них деньжат подбросит. Зверье-то недешевое, а?
— А шляпу мою ты там, случайно, не видел? — вопросом на вопрос ответила баба Маня.
— Нет, ну что за баба такая! — хлопнул себя по коленкам дед Авоська. — Я ей про деньги, а она мне — про шляпу!
Наутро Галка, по своему обыкновению, сидела на берегу речки, побултыхивая лапами и теребя камыш, пух которого она пускала по воздуху.
— Вылезай, сегодня у тебя номер не пройдет, — громко сказала она плывущему вдоль берега большому листу лопуха.
Лопух замер на поверхности воды, и из-под него вынырнул Бобрик. Он отфыркнул тонкую струю воды и спросил:
— А где австралийцы? Спят?
— Готовятся к тренировке, — бултыхнула лапой Галка.
Эму тем временем плелся за Кенгом и бурчал:
— Вот кто тебя за язык тянул? Какие мы прыгуны в воду? Спортсмэ-эны… Особенно Лени. Ведь его щеки сразу на дно утянут.
— А я, между прочим, ваш тренер, — отозвался с горбушки Кенга коала. — Так что мне, земляки, в воду лезть необязательно.
Они вышли на берег, где их терпеливо поджидали Галка с Бобриком.
— Кенг, — прищурилась Галка. — Вчера ты закричал на весь лес, что вас нашли. Вас что, кто-то ищет?
Все трое беглецов отрицательно замотали головами.
— Инстинкт. Обычный инстинкт, — ответил Кенг.
— Да ты что, Галка! Они же спортсмены, а не преступники! — вступился бобренок.
Австралийцы усиленно закивали: о`кей, разумеется.
— Что ж, хорошо, — пожала плечами Галка. — Идем.
Они пришли к старой развесистой березе, ствол которой наклонился к самой воде. На большой толстой ветке висела веревка с привязанной к ней крепкой палкой. Это замечательное изобретение носило не менее замечательное название — тарзанка.
— И все-таки ты ничего не хочешь нам сказать, Кенг? — Галка дала австралийцам еще один шанс.
Кенг молчал. Лени ткнул его в бок, но кенгуру упрямо засопел и не проронил ни слова.
Тогда Галка повернулась к страусу:
— А ты, Эму? Может, тебе есть в чем признаться?
Эму оглянулся на Кенга и втянул свою длинную шею в плечи. Ему страшно не хотелось лезть в воду, но и правду сказать было невозможно. Открыть правду означало поставить всех под удар. Хоть Галка с Бобриком и стали их друзьями, это еще не гарантировало сохранения тайны. Бобрик словоохотлив, его легко разговорить, а вести по лесу разносятся с потрясающей быстротой. Нет, рассказывать правду было нельзя.
— Что ж, — отступилась Галка. — Вы тренируйтесь, а мы с Бобриком вас на пригорке подождем. Оттуда посмотрим.
Деваться некуда, Кенг подвесил коалу на ветку березы и подошел к тарзанке.
Эму пощупал ногою воду:
— Бр-р-р!
Кенг поежился.
— Давай, Кенг, не дрейфь, — бодро начал тренировку Лени, общипывая с ветки листья и морщась от непривычного вкуса.
Кенгуру взялся за палку, зажмурился и оттолкнулся от земли. Пролетев до середины речки, он с шумом завалился в воду. Вода забурлила, заклокотала и, приняв увесистое тело Кенга, выплеснулась из берегов. Волна докатилась до пригорка, где сидели Бобрик с Галкой, и смыла их в речку.
— Я только что просох! — возмутился было бобренок, но Галка воскликнула:
— Вот это да, Кенг! Слушай, ты настоящий прыгун-цунами!
Бобрик ничего не знал про цунами, но понял, что это что-то большое и сильное, смирился и подгреб к Кенгу:
— Поплыли, что ли?
Пока промокшая Галка усаживалась рядом с Лени на березе, бобренок помогал Кенгу добраться до берега. Он толкал его в широкий зад и кричал:
— Как ты гребешь? Ты же не собака! Брассом! Брассом плыви!
Наконец Кенг достиг берега и, отдуваясь, рухнул в густую траву.
