В густой листве березы кто-то зашмыгал носом. Кенг поднял голову и увидел перепуганного коалу.
— Лени! — обрадовался Кенг. — Неужто ты?
— А мы думали, и тебя дед Авоська к себе унес! — запрыгал вокруг дерева Бобрик.
— Давай, слезай! — позвала Галка.
Но после перенесенных волнений Лени пришлось отдирать от березы силой. Он вцепился в дерево и ни в какую не хотел разжимать лапы. Лени упирался, брыкался и пыхтел под нос:
— Отцепитесь от меня… Я не хочу быть чучелом…Кому говорю! Я — тренер…
Когда коалу, наконец, увезли на спине Кенга подальше от злополучного места, он затих и уснул. Было решено его ночью на дело не брать. Пусть отсыпается. В конце концов, собственными ушами услышать, что из тебя собираются сделать чучело, — испытание не для слабонервных.
Тем временем Эму сидел в сарайчике, от крыши до пола пронизанном солнечными лучами из-за множества щелей. У одной стены была сложена ровная поленница дров, в углу стояли лопата, грабли, несколько старых ведер и бидон. Было тихо. Потом за перегородкой кто-то шумно вздохнул. Эму заглянул туда и увидел корову. Она медленно и с чувством жевала.
— У нас гости? — спокойно спросила корова.
— Можно и так сказать, — уклончиво ответил страус.
— Меня Му-уней зовут, — задумчиво сказала корова.
— А вы здесь живете? — поинтересовался Эму.
— Угу, только доиться к бабе Мане хожу. Вы знаете бабу Маню?
— Хм, кажется, мы встречались. А разве удобно жить в одном месте, а доиться в другом? — продолжал расспросы страус.
— Да, сразу видно, что вы нездешний, — ответила Муня. — У нас здесь нет одного и другого места, у нас — Ложкаревка.
Расхаживая по сарайчику, Эму ненароком поднял в воздух старую пыль, и теперь пылинки причудливо роились в солнечных лучах. Припав к одной из щелей, пленник увидел двор деда Авоськи, калитку и будку, у которой сидел пес Тарас и остервенело чесал задней лапой подбородок.
Видимо, дворняга почувствовал взгляд Эму, он оглянулся на сарайчик, прекратил чесаться и понуро забрался в будку, громыхая там костью.
Эму надавил на дверь плечом, но она не поддалась. Тогда он взял лопату и принялся рыть.
— Хотите выйти? — выглянула корова из-за перегородки. — Так деда Авоську кликните. Он откроет.
— Спасибо, это лишнее. Я сам, — вежливо ответил Эму, всаживая лопату в землю.
Пес Тарас не догадывался о том, что происходит в сарайчике. Лежа в будке, он решил почистить костью зубы, а заодно отвлечься от неприятных мыслей.
Ночь предстояла лунная, а он терпеть не мог таких ночей. Под луной ему становилось явно не по себе и хотелось выть. Но Авоська перед полнолунием демонстративно выставлял на крыльцо старый сапог, однозначно давая понять, что пе-еть не ну-ужно.
Глава 6. ЧУДЕСНАЯ УЖАСНАЯ НОЧЬ
Глубокой ночью Кенг, Галка и Бобрик двигались вдоль забора, огораживающего двор Авоськи. Забор состоял из штакетника, и приходилось идти осторожно, чтобы не быть замеченными сквозь щели. Полная луна причудливо освещала округу. Кенг по причине своей огромности замаскировался и теперь выглядел как настоящий динозавр. На голове у него качался пучок травы, а вдоль хребта до самого кончика хвоста топорщились листья. Гигантская тень этого «доисторического ящера» призрачно скользила по земле. Рядом двигались две другие — бобренка и галки. В сравнении с тенью кенгуру они казались небольшими пятнышками.
Бобренок, глядя вечером на приготовления Кенга, тоже воткнул себе в прическу валявшееся под деревом перо дятла, но по пути в Ложкаревку зацепился им за куст и потерял. Искать было некогда. Пусть, пошел «в чем был», решив, что так оно даже неприметнее.
Три тени добрались до калитки. В отличие от забора она была из единого фанерного листа, с прорезью для руки.
Галка, туже затянув узел банданы, бесшумно перелетела во двор на розыски Эму.
— Давай, Боб, — одними губами скомандовал Кенг бобренку.
Действуя по заранее оговоренному плану, Бобрик на цыпочках подошел к калитке…
…Пес Тарас только что припрятал кость и проходил мимо калитки. По своей еженощной привычке он заглянул в прорезь. В общем-то, без особой надобности. Что там можно увидеть ночью?..
…Именно в этот момент Бобрик просунул в прорезь лапу, пытаясь нащупать щеколду. Щеколды почему-то не было, а лапа бобренка уперлась во что-то мокрое и холодное…
