…Что-то Лохматое и Ужасное из прорези калитки ухватило пса Тараса за мокрый нос и стало его ощупывать. Скосив глаза к носу, дворняга застыл на месте…
…А Бобрик никак не мог понять, что же там такое и где все-таки щеколда. Он еще пошарил лапой, обнаружил какую-то тряпочку и на всякий случай дернул за нее…
…Пес Тарас едва не лишился чувств, когда это Лохматое и Ужасное дернуло его за ухо. Он хотел взвыть, но не сделал этого. Во-первых, из страха себя выдать, а во-вторых, на крыльце стоял сапог Авоськи. Язык Тараса прилип к нёбу.
Лапы дворняги задрожали, и он попятился…
…Бобрик пошарил еще, и наконец щеколда еле слышно звякнула.
Бобренок тихонько толкнул калитку…
…Лапы пса приросли к земле, когда щеколда поползла вверх, и калитка стала медленно отворяться! Ох, не напрасно Тарас не любил лунные ночи…
…Бобрик шагнул в приоткрытую калитку и обмер. Каменным истуканом над ним молчаливо возвышался пес Тарас с вздыбленной шерстью на загривке. Бобренку стало так страшно, как не было еще никогда в жизни! Перед ним застыло свирепое чудовище со скошенными глазами и раскрытой пастью!
— Х-х-х-хо-о-о-оу… — Прическа Бобрика совсем встала дыбом.
Признав Бобрика, чудовище-Тарас собрался было облегченно вздохнуть, но тут калитка отворилась шире, и за спиной Бобрика выросло другое чудовище — «динозавр» Кенг. В самом кошмарном сне Тарас такого не видел. Вот оно — Лохматое и Ужасное!
— Х-х-х-хо-о-о-оу… — отлепился от нёба язык Тараса.
— You need to answer an urgent call of nature, — пристально посмотрел Кенг на пса.
— А??? — не понял Тарас.
Кенг наклонился и приподнял собачье ухо:
— Я говорю, тебе срочно нужно в туалет.
— А? — бестолково переспросил пес, кивнул, икнул, и через мгновение его рядом не было. Как сквозь землю провалился!
Из глубины двора послышался условный свист Галки. Кенг с Бобриком прокрались к сарайчику, сняли тяжелый засов и шмыгнули внутрь. Пробивавшийся в щели лунный свет резал кромешную тьму сарайчика на запутанные непонятные лоскуты.
— Эму, ты где? — горячим шепотом спросил Кенг.
В тот же миг в углу посыпались дрова.
— Ык! — коротко поперхнулся под дровами Бобрик, а следом загрохотали ведра.
Дед Авоська вышел на крыльцо, взял сапог и прислушался.
Вокруг стояла мертвая тишина. Авоська подошел к сарайчику, поправил засов и вернулся в дом.
Когда Кенг услышал глухое громыхание засова, его бросило в жар. Кенгуру кинулся к двери. Она была заперта снаружи!
— Бобрик, ты цел? — заволновалась Галка.
— Ага, кажется, цел, — отозвался бобренок. Он на четвереньках выполз из-под поленьев, уткнулся в тоннель и, плохо соображая, судорожно заперебирал лапами.
Кенг принялся обследовать все щели в поисках выхода и Эму.
— Что, у нас еще гости? — высунулась из-за перегородки корова Муня. — Галка, это ты? Кто это с тобой?
— Муня, ты Эму не видела? — с тревогой спросила Галка. — Рыжий такой. В перьях.
— Вроде, здесь был, — неторопливо ответила корова. — Суетливый он какой-то. Копал и копал. А потом не знаю. Я о своем думала.
— Эму, — настойчиво позвал Кенг, ощупывая стены сарайчика.
— Да здесь я, здесь, — послышался голос страуса по другую сторону двери. Эму снял засов и юркнул внутрь.
— Бэ-э-э-эмс-с-с! — И они с Кенгом тут же треснулись в темноте лбами.
— Тсс! — вздрогнула Галка. — Не стучите вы так. Не в боулинге. Где Бобрик? Он только что здесь был, в углу.
Они обыскали сарайчик сверху донизу, но бобренок как в воду канул.
Эму вдруг осенило.
— В углу у меня подкоп на улицу. Только вылез, а тут пес откуда ни возьмись. Я — обратно через забор, думал переждать, смотрю — хвост Кенга мелькнул. Затем Авоська с сапогом…
Эму заглянул в черноту лаза и позвал:
— Боб, а Боб!
Узкое нутро тоннеля не отозвалось: Бобрик полз по тесному ходу — здесь можно было двигаться только вперед. Лаз был длинным и выходил за забор к смородиновому кусту. Бобрик добрался по нему до конца, высунул лапу, и тут же попал ею в нос Тараса. Пес врагу бы такого не пожелал. Он еще от прежнего видения не оправился, а тут из-под земли, из ниоткуда, выросла чья-то лапа и снова схватила его за нос. Ну и ночка выдалась!
Вконец перепуганный пес Тарас подхватился, и — бежать без оглядки! Его стремительная тень со свесившимся языком пролетела по улице спящей Ложкаревки, обогнула железнодорожную платформу и растворилась среди теней затихшего леса. Миновав поляну, пес с размаху налетел на дерево и мешком осел в траву. И тут же собачье чутье подсказало ему, что рядом кто-то есть.
