В любом случае он посмотрит вниз еще через три часа.
Еще три часа ожидания…
«Надо придумать другой план», – сказал себе Артур, но сказать было легче, чем сделать. Мысли без конца возвращались к предложению Лорда Воскресенья, и он поневоле вспомнил про «Полный Атлас Дома». В прошлый раз Атлас оказался практически заблокирован, но маленький шанс есть всегда…
Артур вынул книгу из-за пазухи. Атлас успел провалиться до поясного ремня, и мальчику пришлось повозиться, чтобы достать его скованными руками. Усевшись на край циферблата, он устроил Атлас у себя на коленях. Как и прежде, тот развернулся, неторопливо увеличиваясь до истинного формата.
– Скажи мне, как снять эти кандалы, – попросил Артур. И добавил, немного подумав: – Или как цепи от часов отсоединить.
На странице возникла чернильная клякса. Артур даже понадеялся, что вот сейчас Атлас что-то напишет… но нет. Клякса расползлась, затем появилось еще несколько, но ни одна из них даже не походила на буквы. Артур наблюдал за ними некоторое время – вдруг сольются в рисунок, набросок или еще что-нибудь полезное? – однако кляксы так и остались просто чернильными пятнами, лишенными всякого смысла.
Он уже собрался задать Атласу другой вопрос, когда ветер донес до его слуха далекое жужжание. Артур сразу узнал звук: это летела одна из стрекоз Воскресенья. Артур быстро закрыл Атлас и, когда тот уменьшился, вновь спрятал за пазуху. Посмотрев вверх, он разглядел стрекозу, идущую на снижение. Вот она зависла неподалеку, со стуком развернулся веревочный трап, и наземь сошел Лорд Воскресенье.
На сей раз Доверенное Лицо прибыло в одиночку. Спустившись, Воскресенье оглядел террасу и циферблат, убеждаясь, что узилище по-прежнему надежно, и подошел к Артуру, стараясь не приближаться вплотную к часам. Лорд Воскресенье не касался Ключа, но даже с расстояния в несколько шагов излучаемое им могущество буквально пригибало Артура к земле. Заставляло чувствовать себя слугой, нищим… а если рассуждать в реалиях Несравненных Садов – мелким червячком, которого такому, как Воскресенье, раздавить и забыть.
– Не передумал? – спросил Лорд Воскресенье.
– Взвешиваю варианты, – честно ответил Артур. – Можно несколько вопросов задать?
– У тебя пятнадцать минут, – сказал Лорд Воскресенье, поглядывая на часы. – Я должен уделить внимание еще множеству неотложных дел и не хочу попусту тратить время.
– Почему вы не выполнили свой долг Доверенных Лиц? – спросил Артур. – Зачем было делить Волеизъявление и прятать его?
– Так ты даже этого не знаешь! – промолвил Лорд Воскресенье. – Для полного невежды ты забрался на удивление высоко!
Артур пожал плечами:
– Это не ответ.
– Все дело, во-первых, в том, кто должен унаследовать могущество и власть Зодчей, а во-вторых, в способе их передачи, – сказал Лорд Воскресенье. – Волеизъявление недвусмысленно описывало смертного наследника, что не было приемлемо ни тогда, ни теперь.
– Почему? – спросил Артур. – Я имею в виду, если бы вы все просто отдали мне Ключи, я бы вас и не тронул. И Дом был бы в порядке, и все остальное.
– И ты воображаешь, что Волеизъявление поддержало бы тебя в этом? – осведомился Лорд Воскресенье. – Полагаю, оно уже умертвило большинство моих коллег – Доверенных Лиц.
– Волеизъявление?! – Артур вскинулся, лязгнув цепями.
Обвинение, брошенное Воскресеньем, потрясло его.
– Ты думаешь, это Первоначальствующая Госпожа убила Мистера Понедельника и Мрачного Вторника?
– Я уверен в этом, – сказал Воскресенье. – А ты, я смотрю, совсем от жизни отстал. Сэр Четверг и Леди Пятница тоже убиты. Волеизъявление – орудие Зодчей, и цель у него лишь одна. Нас, Доверенных Лиц, оно считает предателями и желает покарать.
– Я думал… я думал, это дело рук Превосходной Субботы… или твоих, – проговорил Артур.
От яростных протестов он воздержался, ведь то, о чем говорил Лорд Воскресенье, слишком походило на правду. Во всяком случае, Артур нутром чувствовал, что Волеизъявление вполне способно убить.
– Я всячески старался ни во что не встревать и просто ухаживать за своим садом, – сказал Лорд Воскресенье. – Поскольку только этого всегда и хотел. Поэтому я и не исполнил указаний Зодчей, поэтому и допустил разделение ее Воли.
