Ночь… или вечер? Это облачное небо… какого-то смородинового оттенка… и луна… она более похожа на часть облаков… выделенный голубоватым ободком кружок — внутри облачной массы.
Луна прямо над шоссе.
Вот уже много часов и дней они идут по шоссе. Она манит его обратно в город, высотками которого заставлен весь горизонт. Манит очень неторопливо, незаметно… так, что, скорее, у него у самого просыпается желание идти… каждый раз, когда он останавливается.
Когда он останавливается… это как внезапно накопившаяся усталость — страшная и слабая. Отдающая тихим душевным ударом — ниже горла; и ноющая боль в душе после этого долго не исчезает.
«Не имеет смысла идти дальше».
И тогда она оборачивается и смотрит на него. Она не кивает и не махает призывно рукой, а только не сводит глаз. И тотчас он начинает испытывать какое-то удовлетворение.
От того, что они прошли еще, с прежней остановки.
«Господи, как все медленно… — усмехается он про себя. — Я совсем измучился. Но раз уж все так медленно, то и идти надо долго! Потом, потом мы точно дойдем!.. Просто надо идти дальше».
Он знает, что означает ее взгляд. Который он почти забывает до следующей остановки и вспоминает, пробуждается лишь в тот момент…
Это небо… смородинного оттенка… луна… Будто вырезали кружок из облака и переставили в другую часть массы.
…Зеленый простор, раскинувшийся в обе стороны от шоссе, насколько хватает глаз… и вдаль, к далеким небоскребам. Такая короткая трава, что это более походит на стриженый газон. Зелень такая странная… Немеркнущая — она выглядит так, будто на нее смотришь днем… Она какая-то… декоративная? Она будто чуть приподнята над землей — асфальтовая дорога чуть ниже газона, на длиннющие ступеньки черноты… справа и слева…
Очень далеко два среза черноты, наверное, сходятся в одну точку. Как раз на подступах к черным зданиям, между которыми не видно ни единого небесного промежутка. Дома еще совсем небольшие — город еще очень далеко. Но они идут, идут днями и приближаются к городу постепенно… наверное, приближаются — он не уверен.
Приветливые и маняще далекие крохотные оконца, желтые и розовые, мерцающие в розовых областях электрического света на этажах. И поверх высоток — маленькие острые шпили кое-где.
Чаще всего, однако, его взгляд устремлен на ее затылок, усыпленный длинными волосами. За которым он должен следовать. Изредка он замечает за массой волос тоненький разрез на черной кофте. Тогда ему кажется, что он ощущает и теплоту ее тела.
Но она на метра три впереди, и расстояние между ними почти не меняется… все это время, пока он идет за ней.
Все время…
От черного пояса на талии тянется длинная юбка, в которую переходит кофта, юбка до самой земли, какая-то сказочно терракотовая, и оттенок постепенно меняется…
«Не могу разглядеть до конца… и ее не могу разглядеть. Может быть, никого и нет? Может, я никого и не вижу и иду просто один?»
«Да, ты идешь один», — следует ее мысленный ответ. Так естественно вплетается в его мысли, что кажется, это думает он сам.
Внезапный тихий удар — в самую глубину души; он не может понять — откуда это берется? И — нервно разливающееся разложение тела, на щекотные частички. Бесчувственное.
«Это не имеет смысла… не имеет…»
Это не как от усталости… от неуверенности? Город… он приблизился? Кажется… да?
Движение вперед… Замирание, забывание…
И снова она оборачивается и смотрит на него. Не кивает, не махает призывно рукой. Просто не сводит глаз.
«Ты же знаешь все намеки… они вполне ясные… она точно хочет, чтоб ты шел за ней. Если бы она не хотела, она не шла бы впереди».
