Сейчас он не чувствует никаких мыслей, исходящих от нее. Она просто смотрит. Нечто — борется у него внутри… «Мы так много прошли — это очень хорошо!» — думает он. Внезапное удовольствие и усмешка.
Город совсем не приблизился. И ничего не поменялось.
«Лучше не смотреть на него… так будет легче идти?»
Ведь вся усталость в нем. Это совсем не от ходьбы.
Чуть только он решается снова идти и делает шаг — она тотчас разворачивается и делает шаг, будто не хочет, чтобы расстояние между ними сокращалось…
«Она ведь и впрямь не хочет. Но тогда, это означает…»
«Ты должен идти дальше».
«Мы…»
Четко он видит только разметку шоссе, мерно выползающую из-под ее юбки.
«Зачем разметка? — думает он. — Прошло уже столько дней, месяцев… а не проехало ни одной машины…»
«А только мы идем», — ее подсказка.
«Я уловил ее мысль? Она ведь ничего не сказала».
«Ты уловил мою мысль».
Он чувствует смешинку в ее ответе.
Они идут дальше, а темнота постепенно сгущается вокруг, и ее юбка уже тихо искрится в полумраке… и ему кажется, на этой терракотовой ткани проступают ранние звезды.
Она идет-вышагивает, размеренно… увлекая за собой какие-то вымыслы… а он вглядывается в сияние города, и кажется, из усилившегося мерцания окон в темноте до него начинают долетать отголоски… город уже близко? Они уже пришли?
«Я же не хотел смотреть…»
«Знаешь… Я почувствовал себя ребенком, которого облапошили…» — весело восклицает мужской голос, долетающий на теплом коме воздуха.
«Почему?»
«Я снова был ребенком… Я никогда еще не видел, чтобы человек пошел невесть куда и просидел в такой пустыне много лет…»
…
«Я и сама хотела бы так сделать».
«Ты сегодня был в офисе?»
«И да, и нет. Я свалился из окна третьего этажа, а у меня всего пара ссадин».
Он представляет себе большой палец мужчины, указывающий назад? Будто на окно этого офиса за спиной? Или он видит палец? И самого мужчину?
Это почти так, он почти уверен, что видит… эти изображения, мелькающие вокруг. И он уже не замечает города… как легко!
«Как это вышло? Прямо из окна?»
«Ну да. А мне и совсем не больно было».
Изображения людей, произносящих слова… Они будто на тончайших экранах, подъезжающих к нему прямо над зеленью, в темном воздухе. Он видит их.
Мужчина будто указывает на смородиновый клочок облака, виднеющийся за водяной прозрачностью экрана. Уже не указывает? Может, экран уже проскользнул, но он все равно вспоминает о нем точно так, как если бы…
Женщина в темных очках, на экране. Улыбается — в разговоре. А ее распушенные белокурые волосы, забранные в хвост, подрагивают над газоном. Тихий керамический блеск — на газонные травинки нанизаны искорки. Это капли росы? Нет…
Он слышит каждую реплику… они повторяются и крутятся в его умозрении. Подолгу.
Отдающиеся в мозгу комья воздуха.
Каждый раз реплики слышатся в новых интонациях. С новыми ударениями.
Он видит — на зависшем экране слева — двух мужчин в цивильных костюмах, раскуривающих кальян. И кажется, кальян стоит на газоне. А их головы — как просторно! — в небесной глади. Освобождающее просвечивание.
Он бросает взгляд на ее юбку, колыхающуюся впереди… Юбка уже какого-то оранжевого оттенка и как четко проступили голубоватые звезды на ткани! «На небе не будет ни одной звезды». А город… высотки приблизились!
«Это потому что я не смотрел на них, я больше не буду смотреть… пока…» — и он начинает прокручивать в голове реплики: Ты сегодня был в офисе. Прямо из окна. А мне и совсем не больно было…
Совсем не больно.
Кажется, один из людей общается с собеседником через переводчика.
Но он схватывает оба языка. Он схватывает абсолютно все, все реплики разом, но и по отдельности; это все одно. Он все понимает.
Пробуждение — после долгой, размеренной ходьбы.
Город приближается — своими отголосками.
«Я сегодня видела человека в новостях… он мне показался таким знакомым!»
«Кого?»
«Был репортаж по телевизору. Но я видела его вчера на улице…»
Этот шум… сам будто походит на информационный гул.
«Я помню, как я впервые услышал историю о пришельцах… Только это были не пришельцы из космоса».
«А откуда?»
«Из будущего. Отец принес домой книгу… там был отпечаток лица на земле. Такое странное, необычное лицо… из сплетений земли… Но человеческое».
