— Когда-нибудь все равно придется сматывать удочки, — покачал головой Вадим.
— Возможно, — дядя пожал плечами. Его черный фланелевый пиджак, плотно облегавший тело, наморщился и недовольно скрипнул.
Вадим повернулся и медленно прошелся по всему помещению. Его взгляд то и дело останавливался на продолговатых турецких масках, которые подобно летучим мышам сонно покачивались на потолке.
— Между прочим, в четыре часа Вирсов заедет за мной сюда.
— Зачем это?
— Он пригласил меня к себе на ужин.
— Хочет отпраздновать новые поступления? А вдруг все сорвется в последний момент? Он всегда любит торопить события! В молодости я знавал одного полнейшего неудачника, который даже свой день рождения справлял за десять дней как минимум — это была своего рода борьба с невезением. Он опасался, что в календарный день все его планы обязательно рухнут: вызовут на срочную работу, или же он сломает ногу, поскользнувшись на кожуре от банана и тому подобное, — но на самом-то деле он боялся просто не дожить, — снова из-под воротника дяди вырвался заливистый детский смех.
— А где сейчас этот человек?
— Не знаю. Я лет двадцать его не видел. Может быть, он умер… ага… кажется, к нам кто-то пришел.
— Где? — Вадим развернулся и увидел незнакомого посетителя, мужчину в серых рабочих штанах, — как ты узнал?
— Затылком чую, — шепнул дядя, вышел из закутка и выпрямился в полный рост. Из-за воротника показался острый кадык, мерно ездивший под его подбородком, точно лифт в шахте.
— Добрый день! Чего желаете?
Посетитель хотел ответить, но его перебил звук захлопывающейся двери и неуверенное позвякивание колокольчика. Вадим еще раз бросил взгляд на маски. Они бесшумно покачивались.
Войдя в антикварный магазин и увидев Вадима, Вирсов, мужчина лет пятидесяти с коротко стриженными мягкими волосами и гладким сверкающим лицом, одетый в блестящий пиджак, отреагировал так, словно сегодня утром они и не договаривались встретиться:
— Ого, Вадик, ты здесь? Отлично! Анатолий Петрович, как поживаете? Сто лет не виделись!..
— Два месяца, — вежливо поправил его тот и протянул руку. Антиквар, стоя за прилавком, изучал через лупу съемную столешницу, отделанную ляпис-лазурью; на полированном дереве будто бы лежали сверкающие камушки — вот почему вся картина придавала Анатолию Петровичу сходство с ювелиром.
На его замечание Вирсов хохотнул, показав два ряда безупречно белых зубов, а затем повернулся к Вадиму.
— Мрачновато у вас тут! Сегодня, Вадик, отдохнем, что и говорить, — я по пути заехал в винную лавку Немчинского… Вот, посмотри чего купил!.. — из кожаного портфеля материализовалась бутылка коньяка, на этикетке которой в профиль изображен был аристократ в длинном белом парике, — настоящий «Extra old»! Самый дорогой и самый качественный (Вирсов просто обожал это слово — «качественный», — употребляя его почти по любому поводу), — Немчинский мне его на заказ привозит. Ну, что скажешь?..
— Отличный коньяк, — подтвердил Вадим.
— Спасибо, дорогой, — Вирсов положил руку ему на плечо, — я же все для тебя стараюсь, — и насмешливо рассмеялся, — Анатолий Петрович, вот за эти вещи вашему племяннику и следует благодарить меня: я научил его разбираться в качественном алкоголе…
— Не сомневаюсь в этом, — поспешно пробормотал антиквар, так и не отдаляя лупы от глаза.
— …и ценить хороший «Hennessy». Я ведь уже давал тебе пробовать?
— Да, на прошлой неделе… — Вадим еще собирался спросить у Сергея Павловича, почему тот не оставил бутылку в машине, но передумал. Странно, ему вдруг показалось, что Вирсов сегодня прикладывает усилия к тому, чтобы вести себя непринужденно. Уж слишком он веселился! А его глаза, напротив, как-то странно и невесело блеснули пару раз… Но если только впечатления Вадима не обманули, хорошо же Вирсов умеет скрывать свое истинное настроение!
— Нет, такого, вероятно, ты еще не пил. Меня когда-то отец научил определять подлинность коньяка по осадку. Я, правда, забыл уже все, но ладно, попробую… — Вирсов поднял бутылку дном вверх, медленно покачал ею из стороны в сторону, затем резко наклонил и все это с таким видом, будто спасал мир, — да ладно, какая к черту разница! Все равно он подлинный!.. Так вот, что я там говорил?.. Ты не помнишь, Вадик?
