- М-м, - прошептала я чуть позже, устроившись у него на плече. - Как хорошо это было!
Александр молчал, перебирая мои волосы. Он казался разгоряченным, но не расслабленным, и это немного удивило меня. Казалось, его мучают какие-то неотступные мысли.
- Что с вами, дорогой? О чем вы думаете?
Он тряхнул головой, будто прогоняя наваждение. Потом, повернув ко мне лицо, с силой поцеловал меня в губы.
- Черт, если бы его не существовало на свете, мне было бы куда спокойнее!
- Кого, мой милый? - Я была искренне озадачена.
- Этого банкира.
Поймав недоумение у меня во взгляде, он яростно продолжил:
- Я не верю… никогда не поверю, что он может забыть тебя. Что этот ублюдок не попытается когда-нибудь вернуть тебя. У вас с ним дочери… Он помнит о тебе, и это приводит меня в бешенство.
- Да не помнит он обо мне, Александр! - Я вскинулась на постели, откровенно пораженная его мыслями. - А самое главное, о нем не помню я!
Герцог внимательно посмотрел мне в глаза.
- Вы - возможно. Но он - помнит.
Воцарилось молчание. Александр поднялся, подошел к окну, раздвинул зеркальные ставни, и в комнату ворвался тусклый зимний день. Я растерянно следила за мужем взглядом. Высокий, статный, широкоплечий, сложенный, как Аполлон, с мускулами, перекатывавшимися под кожей, он казался мне сейчас воплощением мужской красоты. Неужели он может ревновать к какому-то нечистоплотному дельцу, даже лицо которого я наполовину забыла? Который даже в постели оказался так груб, что я о единственном часе, проведенном с ним, вспоминаю с содроганием? Мне не верилось, что Александр, подаривший мне столько счастья, очаровавший меня, в том числе, и своим любовным искусством, подвержен таким неуместным чувствам, и не хотелось, чтобы эти чувства встали между нами, превратились в его слабое место.
- Мне кажется, - сказала я настороженно, - вы должны были вполне почувствовать, что я ваша.
Герцог повернулся ко мне. Лицо его уже было почти спокойно.
- Да.
Приблизившись ко мне, он поцеловал мне руку.
- Да, я чувствую это. Не беспокойтесь. У меня хватает любовного опыта, чтобы оценить чувства женщины ко мне.
- О, ваш опыт был весьма обширен. Версаль и Индия… Вас не обманешь.
Глаза Александра уже смеялись.
- Именно так. В вас я сейчас не сомневаюсь. Так что сотрите этот испуг с лица, саrissimа mia. Я уже раскаиваюсь, что сказал лишнее. По сути, все под контролем. Если этот фантом из прошлого решит материализоваться и соблазнить вас выгодами колониальной торговли, я найду способ вернуть его к прилавку.
- О, какая чепуха! - фыркнула я, уже отправляясь в ванную комнату. - Даже странно, что вы думаете об этом, господин герцог!
- Предупрежден - значит, вооружен, Сюзанна, - услышала я в ответ сквозь плеск воды. - Я отбил вас у принца крови, отобью и у продавца фиников.
- Никаких битв вам не предстоит, это все пустые разговоры. Не оставляйте меня одну, и никто никогда меня не заберет.
- Это я понял, - донесся до меня голос Александра. - Будь я проклят, если когда-нибудь еще оставлю вас. Вы такая женщина, что притягиваете мужчин, как магнит. Мне теперь это ясно, и прошлых оплошностей я не допущу.
2
В конце святок возникла проблема, которую я не так быстро решила. Близился день рождения Анны Элоизы: старой герцогине исполнялось восемьдесят два года. И я терялась в догадках: устраивать праздник или сделать вид, что я попросту забыла об этом?
Праздновать эту дату мне не очень-то хотелось. Прояви я какое-либо внимание к старой даме, меня ждала бы неминуемая расплата, так что лучшим выходом было бы ничего не делать. Не твори благодеяний - будешь жить спокойно. Но потом я подумала: Анна Элоиза так стара, а многого ли можно требовать от старухи? Нельзя же без конца воевать с женщиной, благодаря которой Александр, возможно, и вырос таким привлекательным мужчиной.
Тем более, что в последнее время она болела и вовсе не отравляла мне жизнь. Старая герцогиня редко показывалась в гостиных, редко участвовала в общих трапезах. Александр навещал ее, как правило, утром, целовал ей руку и говорил пару слов о своих планах на день. Однажды она попросила «привести правнука», то есть Филиппа. Её просьба была тотчас исполнена, но беседа прабабушки с малышом продолжалась не более десяти минут. За это время Филипп успел разбить старинную чашку севрского фарфора и расплакаться - словом, старая дама и юный господин явно друг другу не понравились.
