- Вы плачете?
- Да, плачу… потому что мы говорим о пустяках, о прошлом. О том, что значения не имеет! Но о госпоже Дэйл мы не сказали ни слова. А ведь она была не просто минутной слабостью. Вы жили с ней! Называли ее женой!
Не в силах больше молчать о главном, я произнесла:
- Вы наверняка даже планировали продолжать эту связь и в Англии! Я, она, еще какая-нибудь Эжени… плюс леди Гамильтон - именно эта жизнь турецкого паши вам по нраву? Именно это вы для меня готовили в Блюберри-Хаусе, не так ли?
Я хотела говорить еще что-то, но он схватил меня за руки, потом ладонью мягко зажал мне рот. Я и сама умолкла, вглядевшись в его глаза. В них было что-то, что поразило меня до глубины души: страсть, раскаяние, вера, безграничное отчаяние от того, что мне сейчас больно. Прежде чем я успела остановить его, он резко наклонился к камину, зачерпнул ладонью горящий уголь и, зажав его в руке, показал мне сжатый кулак:
- Гром и молния, Сюзанна! Снова?! Вам мало прежних уверений? Дьявольщина, я буду держать в руке этот уголь до тех пор, пока вы не поверите, что для меня нет ничего на свете дороже моей семьи!
Потрясенная, я какой-то миг не сводила с него глаз. Потом безумие его поступка дошло до меня.
- Господи, да вы с ума сошли!
- Вы верите мне?
- Бросьте уголь! - проговорила я, хватая его за руку. - Верю, тысячу раз верю! Безумец! Разожмите пальцы. Я требую!
Он некоторое время противился, потом разжал ладонь. Уголь прожег в коже глубокую ранку и был погашен кровью. Мне стало так жаль и себя, и его, что сердце мое сжалось и я заплакала еще сильнее, прижимая руку Александра к щеке.
- Какой кошмар! Что за жуткие романтические выходки!
Александр проговорил, лаская тыльной стороной руки мою щеку:
- Я знаю, что виноват в истории с леди Дэйл. Если вам от этого станет легче, можете даже ударить меня. Бейте, и как можно сильнее! Я заслужил это.
Я ужаснулась:
- О, я еще не сошла с ума, чтобы делать такое!
Потом, припав головой к его груди, проговорила сквозь слезы:
- Пусть лучше этот случай станет чем-то вроде нашей новой брачной клятвы. Все-таки мы оба натворили много ошибок.
- И пусть огонь будет ее свидетелем, - закончил он, попытавшись сыронизировать, хотя боль от глубокого ожога, как видно, мучила его. - Никогда больше не оскорбляйте меня недоверием, Сюзанна. Семья - важнее всего для меня. Когда речь идет о вас и детях, ни для какой женщины в моем сердце нет места. Клянусь вам в этом именем матери.
- Александр, - произнесла я, - это все хорошо, но давайте пообещаем друг другу еще одно.
- Что именно?
- Что отныне будем неразлучны. Поверьте, любимый, разлука - вот причина всех наших бед.
Сплетая пальцы своей здоровой руки с моими, он выговорил:
- Куда я - туда и вы, как нитка за иголкой, как полагается в супружестве. Обещаю, Сюзанна.
- Обещаю, Александр, - повторила я, как эхо, вслед за ним.
Притихшие, мы вернулись к столу, чувствуя, что после этого объяснения наш брак, очевидно, можно считать обновленным, будто заключенным заново. Я перевязала Александру руку салфеткой, чтобы остановить кровь. В ушах у меня снова и снова звучало его обещание. Он упомянул имя Эмили, своей матери. В обычных случаях трудно было от него ожидать, что он хотя бы заговорит о ней, - настолько память о герцогине дю Шатлэ была его уязвимым местом. Он всегда избегал касаться этой темы. И теперь я чувствовала: если он поклялся именно так, значит, так и будет.
В молчании мы заканчивали ужин. Я поглядывала на Александра, не в силах осознать, что мы объяснились до конца и разладов больше не будет. Я была ошеломлена этим счастьем и откровенно любовалась супругом. Его кожа при свете свечей казалась темнее, чем обычно, и даже приобрела оттенок бронзы.
Улыбка Александра была все так же ослепительна - ровный ряд белоснежных зубов, совсем как у парня двадцати лет, но в его волосах, черных и жестких, стянутых назад, по моде Старого порядка, бархатной лентой, я заметила седину.
Почти два месяца назад моему мужу исполнилось сорок. Впрочем, какое значение имела эта седина? Он оставался таким же сильным, могучим, уверенным в себе, как и прежде. Я взглянула на руку герцога, сжимавшую бокал, - пальцы были длинны и изящны, но я знала, что эти тонкость и изящество основаны на стальных мускулах. Я еще раз обвела взглядом его орлиный профиль, волосы, широкие плечи - их ширину и мышцы слегка скрывал покрой темного сюртука, и все это вместе всколыхнуло во мне целую волну тепла и чувственности. Я легко и радостно вздохнула, чувствуя себя в этот миг по-женски счастливой. Наши взгляды встретились, и я, как и четыре года назад, в наш медовый месяц, утонула в его темно-синих глазах.
