- Идите-ка, пригласите Маргариту. Пусть принесет ребенка, я хочу посмотреть на сына.
Страшная реальность не давала мне насладиться покоем, снова вовлекала меня в свои сети. Александр арестован, стало быть, ему грозит смерть. Мой новорожденный сын может потерять отца… Паника моя была тем сильнее, что сегодня я яснее, чем когда-либо, ощущала: сил бороться у меня нет, я слишком слаба, просто беспомощна. Я не могу даже шагу ступить самостоятельно.
Чем же я, в таком случае, помогу Александру? Как спасу его? Ведь мы дали клятву не разлучаться ни в горе, ни в радости, и он пожертвовал жизнью, явившись ко мне прошлой ночью. Чем мне ответить на это?
«Он целовал вас без счета», - вспомнились мне слова повитухи. Помнится, я и сама ощущала ночью эти его поцелуи, просто тогда не отдавала себе в этом отчета, слишком помрачено было сознание. Пресвятая Дева, не допусти, чтобы это были последние его поцелуи! Я провела рукой по лицу, на котором еще оставались следы губ Александра, и, прижав костяшки пальцев ко рту, беззвучно заплакала.
Маргарита, войдя со спеленутым ребенком на руках в спальню, конечно, заметила мои слезы, но допытываться об их причине не стала. Да и зачем? Лицо у нее было уставшее, брови нахмуренные - она не хуже меня понимала, что герцогу грозит смерть и что повлиять на этот исход будет трудно, поэтому слезы на моих глазах были ей вполне понятны. Она уложила сына рядом со мной, вполголоса рассказала, что Реми Кристоф очень хотел есть, что его поили до сих пор только подсахаренной водичкой, а разведенное коровье молоко пока не давали - боялись, что будут нелады с желудком, слишком он мал и слишком много вытерпел.
- Не так уж он здоров, как разглагольствует эта деревенщина, - сказала Маргарита в сердцах. - Она бы могла быть и половчее! Я внимательно осмотрела мальчика: у него, похоже, ножка вывихнута, надо вправлять… и на шейке огромный кровоподтек.
- Покажи мне его, - прошептала я, давясь слезами.
Она чуть ослабила завязки кружевных пеленок, стараясь не потревожить сон ребенка. Я внимательно вглядывалась в личико своего сына. Над смуглым лобиком вился темный пушок. Он был, кажется, темноглазым брюнетом, по крайней мере, пока. Нежно-нежно я провела пальцем по бархатным щечкам сына, коснулась крохотных губок, отведя ворот рубашечки, осторожно потрогала большой синяк на шейке.
- Вот видите, - сказала Маргарита недовольно. - Какова умелица!
Не отрывая палец от кровоподтека, я вспомнила, как трепетала за жизнь этого малыша прошлой ночью. Жизнь эта висела на волоске, и его шейка, трогательно тоненькая, как стебелек, могла сломаться в любой момент. Мой мальчик мог задохнуться, погибнуть в муках, так и не встретившись со мной. И я не ощутила бы его тепла, его дыхание не обогрело бы мне щеку… Дикий ужас обуял меня при мысли об этом, я лихорадочно вздрогнула, качая головой.
- Нет, Маргарита. Нет. Женевьева тут вообще ни при чем. Послушай, ты не знаешь… То, что он жив, - это уже счастье. Все остальное пройдет. Я сама… сама разглажу этот синяк, от него и следа не будет. Господи, от какого ужаса мы спасены!…
Маргарита не сводила с меня глаз.
- Похоже, я чего-то не знаю, мадам? Ваш супруг… вмешался в роды?
- Вмешался… - Я слабо улыбнулась. - Благодаря ему это дитя дышит. Он вспомнил, что мельком наблюдал в Индии, когда из любопытства учился медицине.
- Да неужели такое бывает… ну, чтобы знатный господин разбирался в эдаком?
Я снова не сдержала улыбки, хотя она и была сквозь невысохшие слезы:
- Выходит, на мое счастье, бывает. Выходит, Александр один на миллион… истинная редкость в этом мире.
- И это ваш муж! - потрясенно проговорила Маргарита. - Ей-Богу, никогда о таком не слышала!
Она еще некоторое время размышляла, шевеля губами, и я понимала, что она обдумывает услышанное. Скорее всего, она искала подобные случаи в своей памяти, вспоминая то, что ей приходилось видеть на протяжении сорока лет службы в Версале, но, видимо, так ничего и не вспомнила. Оставив это занятие, она осторожно придвинула ребенка ко мне, уложила его мне на плечо.
- Маленький так плакал за вами, так чмокал губками. Ох, жаль, что вы его не обняли сразу после рождения!
