– У нас все готово, Фейсал, – сказал я ему. – Со мной работают отличные ребята, и все будет как надо. Так что уже через несколько часов я приду навестить тебя в палате.
К нему частично вернулась его былая самоуверенность.
– Ладно, как скажете, – ответил он. – Увидимся, док.
Его голос, однако, его подвел, надломившись на этих словах.
Когда Фейсала доставили из палаты, мы провели финальную проверку его данных и другие предоперационные процедуры. Затем его ввели в наркоз, закатили в операционную и разместили на операционном столе. Первым делом мы провели обследование под анестезией, чтобы определить точный участок его челюсти и окружающих тканей рта и лица, подлежащих удалению. Чем меньше здоровой ткани мы уберем, тем меньше пострадает внешний вид Фейсала и нарушатся функции его рта – способность жевать, глотать и разговаривать, – которые нам придется восстанавливать.
Мы измерили точные размеры и объем пустоты, которая образуется после удаления из челюсти опухоли, чтобы понять, сколько именно костной ткани, кожи и фасции[22] с таза и живота нам понадобится для реконструкции, после чего розовым маркером начертили контур на коже.
Мы взяли шейный лоскут ниже подкожной мышцы шеи и отделили ткань, содержащую лимфатические узлы и сосуды, от окружающих мышц и других тканей с помощью гармонического скальпеля, чтобы свести к минимуму кровопотерю. Затем мы взялись за нижнюю челюсть в верхней части операционного поля. Она была белоснежной и выглядела цельной, однако местами выбухала, тонкая, как яичная скорлупа, с угрожающей фиолетовой опухолевой массой прямо под хрупкой, вздувшейся поверхностью. Я аккуратно отделил мягкие ткани с нижней челюсти в сантиметре от того места, где, согласно нашим снимкам, заканчивалась опухоль, после чего принялся резать челюсть. Полотно пилы, уверенно прорезая здоровую кость, зажужжало, передавая вибрации по моим рукам. Когда разрез стал почти полным, я замедлил пилу и услышал финальный щелчок разломившейся пополам кости – из здорового костного мозга начала сочиться свежая кровь. Я сделал еще один точно рассчитанный разрез в задней части нижней челюсти, и теперь захваченная опухолью кость была полностью отделена.
Затем мы взяли образец костного мозга со срезов кости с помощью костной кюретки[23] и отправили в лабораторию для проверки на наличие клеток опухоли. Закончив удаление опухоли с хорошим запасом тканей вокруг, чтобы гарантированно избавиться от любых очагов, которые могли не отобразиться на наших снимках из-за своего микроскопического размера, мы переключили внимание на лимфатические узлы на шее Фейсала, изъяли их, а затем подготовили шейную вену и артерию к пересадке свободного лоскута.
Во время всех этих процедур Абдул, молодой и очень талантливый хирург-консультант, которому ассистировал хирург-стажер, был занят выделением костной и мягких тканей для лоскута. Первым делом Абдул выполнил косой надрез в правой части живота Фейсала, углубил его до внешнего слоя мышечной стенки, который разделил, чтобы удалить средний слой мышц, прикрепленный к тазовой кости. Он аккуратно рассек артерию и вену, огибающие подвздошную кость и с помощью костной пилы сделал разрезы и удалил участок кости подвздошного гребня, похожий по форме на удаляемый нами сегмент нижней челюсти. Он оставил этот лоскут вместе с мышцами и другими мягкими тканями соединенным с системой кровообращения Фейсала в ожидании, пока мы закончим аккуратно удалять опухоль с его лица и лимфатические узлы из его шеи.
Операция длилась уже почти четыре часа, когда мы сделали перерыв в ожидании результатов из лаборатории и смогли отдохнуть, перекусить и выпить немного воды, оставив Фейсала спящим в тепле под одеялом «Bair Hugger» под наблюдением старшего анестезиолога и одной из медсестер.
К моему облегчению, результаты из лаборатории пришли отрицательные – никаких следов распространения опухоли в окружающих тканях обнаружено не было, – и мы дружно вернулись в операционную для подготовки к следующему, важнейшему этапу. Мы пережали и отсекли артерии и вены, обеспечивавшие кровоснабжение свободного лоскута для реконструкции лица Фейсала – последнее, что соединяло его с донорским участком, – и перевязали концы этих сосудов. Свободный лоскут теперь полностью соответствовал своему названию, и я громко объявляю: «Лоскут отсоединен!», чтобы младшая медсестра Бинди записала маркером на доске время отсоединения.
