На самом деле потом они должны умереть, но они об этом даже не подозревают. А если и подозревают, то настолько глупы и заносчивы, что думают, будто трем бывшим солдатам с пистолетами невозможно сделать ничего плохого.
— Во имя Аллаха, да пребудет он в мире, всемилостивейшего и милосердного, будьте благословенны вы и ваш джихад. Аллах да пребудет с нами в эту ночь.
— Иди с миром, — ответили трое.
Тарик открыл дверь, и Халил вылез из кабины.
Как только он отошел, Боян сказал по-боснийски:
— Пошел к черту!
Мужчины засмеялись, но, отсмеявшись, Эдис сказал:
— Он меня пугает.
Остальные не нашли что возразить.
Бельвью. Я прямо-таки буду скучать по этому месту.
Я привез Кейт одежду, которую она просила, косметику и все такое прочее, чтобы она хорошо выглядела, когда завтра ее вкатят на носилках в машину «скорой помощи».
— Какие новости? — спросила она.
Ну, новости такие, что наш дом около трех недель был под круглосуточным наблюдением террористов. Но, поскольку это могло вогнать ее в запоздалую панику, я ответил:
— Никаких.
— Ты говорил с Уолшем или Пареси?
— Нет.
Мы посмотрели телевизор — документальный «Исторический канал», про то, что бывает, когда на землю падает метеорит; если это случится сегодня, то поездку в Миннесоту придется на некоторое время отложить. Время посещений заканчивалось в девять часов вечера. Мы с Кейт поцеловались на прощание.
— До завтра, — сказала она. И добавила: — В последний раз мы прощаемся с тобой здесь.
— Запасись рецептами перед выпиской.
Моим водителем из ФБР по-прежнему был Престон Тайлер, который завершал этой поездкой свой долгий рабочий день. Он сообщил, что до утра никакого шофера на дежурстве не будет, но что моя группа наблюдения и защиты на месте.
Замечательно.
Дома не было ни сообщений на телефоне, ни имейлов, ни пропущенных звонков, и мой мобильный молчал. Может, все уже вымерли от сибирской язвы? Или от нервно-паралитического газа? Я решил выждать еще полчаса и, если Халил не объявится, съездить к Борису.
В десять пятнадцать мой телефон завибрировал. Текстовое сообщение от Пареси: «Срочно, секретно. Встречаемся на площадке ВТЦ, в трейлере охраны».
Я вчитывался в текст и не мог понять, что имеет в виду Пареси под «секретно». Может быть, он в конце концов передумал? Может быть, это шанс, которого я так долго ждал?
Я отправил ему ответ: «Через 20 минут», позвонил в наш подземный гараж и с радостью услышал голос Гомпа.
— Гомп, это Том Уолш, — сказал я.
— Привет, Том, как дела?
— Отлично. Мне опять нужно съездить на угол Шестьдесят восьмой и Лексингтон.
— Пожалуйста.
— Встречаемся у грузового лифта через две минуты. И никому ни звука. Пятьдесят баксов, — добавил я.
— Разумеется.
Я повесил трубку и опоясался ремнем с кобурой. На ремне в ножнах был десантный нож дядюшки Эдди, который я брал с собой на все свои прогулки по паркам. Я надел синюю ветровку и вышел из квартиры.
Поспешая к грузовому лифту, я вспомнил, что мой пуленепробиваемый жилет запакован в багаж. Обычно я его не ношу, так что это не вторая натура, как пистолет или нож. Я заколебался, посмотрел на часы. Черт с ним. И нажал кнопку грузового лифта.
Двери лифта открылись в подземном гараже, и прямо перед лифтом в отличном джипе БМВ сидел Гомп. Я порадовался, что это не мой джип. Я обошел машину и сказал ему:
— Помогите мне, пожалуйста, разобраться с лифтом.
— Конечно. — Он вышел из БМВ и двинулся к грузовому лифту, а я прыгнул на водительское сиденье.
— Эй, Том! Куда… — закричал он.
Я нажал на газ, выехал на пандус, потом на Семьдесят вторую, потом, на зеленый, свернул на Третью авеню. Посмотрел в зеркало заднего вида. В этот дождливый воскресный вечер транспорта на улицах было немного, за мной никто не ехал. Так все просто.
Я проехал через Центральный парк, по Трансверс-роуд, потом Вестсайд-хайвей и через пятнадцать минут был уже на Уэст-стрит, между темных разоренных кварталов, где когда-то находились Всемирный финансовый центр и Всемирный торговый центр. Я увидел остатки пешеходного моста, который до 11 сентября соединял Уэст-стрит и Либерти, повернул налево и припарковался у ворот, перекрытых цепью.
