Мануэль направил челнок к берегу, и его днище заскрипело по гальке, выстилающей речное дно. Спустившись с обрыва, Льюк помог Джози выбраться на сушу. Ладонь его была сухой и горячей, и это ощущение наполнило Джози восторгом, весьма ее огорчившим. Она намеренно отвела глаза, чтобы он не видел, какой эффект произвело его рукопожатие.
— Хорошо ли доплыли? — спросил Льюк.
— Изумительно. Места здесь необычайно красивые — просто нет слов. Я нащелкала две пленки. — Джози приподняла фотоаппарат, висящий у нее на шее.
— Да, действительно, есть на что посмотреть, — улыбнулся Льюк. — Но больше всего мне нравится плавать по реке осенью.
У Джози пересохло во рту, она прилагала героические усилия, чтобы справиться со своим состоянием, но все же заметила краем глаза, каким жарким поцелуем обменялись Консуэла и Мануэль. Меньше всего хотелось ей сейчас думать о поцелуях.
— Вы часто плаваете в лодке? — спросила девушка.
Он покачал головой:
— Не влезал в нее уже несколько лет. Столько хлопот с этой гостиницей, что нет никакой возможности отдыхать.
— Какая жалость: жить среди такой красоты и не иметь времени ею любоваться!
— Я даже выспаться не могу — где уж мне любоваться. Пока не найду нового менеджера, об этом нечего и мечтать.
— А есть кандидаты?
— Сегодня утром беседовал с одним, но Консуэла его забраковала.
Оказавшаяся рядом Консуэла презрительно фыркнула:
— Настоящий сволопай.
Джози наморщила лоб:
— Кто?
— Она хочет сказать — шалопай, — перевел Льюк, улыбаясь от уха до уха.
— Такой влюбленный в себя, грубый, хочет командовать, — пояснила экономка.
— Кроме того, его рекомендации не подтвердились. — Льюк переступил с ноги на ногу. — Кстати, уже темнеет, а нам еще нужно поставить палатки. Мануэль, а не пособирать ли тебе еще дровишек?
— Слушаюсь, босс, — кивнул работник.
— А я достану остальные продукты из джипа, — сказала Консуэла.
— Я помогу тебе, — вызвался Льюк.
— Там всего одна маленькая сумка, — отмахнулась экономка, — я прекрасно ее донесу. Оставайся с Джози. Ты почти не видел ее в последнее время; наверное, тебе не терпится поблагодарить ее за помощь.
Джози наблюдала, как Консуэла карабкается по высокому берегу к джипу; лицо девушки горело от стыда за то, что толстушка так неловко оставила их наедине.
Льюк прочистил горло, намереваясь что‑то сказать, адамово яблоко заходило вверх‑вниз.
— Консуэла права, я как раз собирался сказать, насколько ценю ваше сотрудничество.
— Можете не благодарить, мне это доставило настоящее удовольствие.
— Я хотел сказать еще кое‑что. Я… э‑э‑э… хотел извиниться за тот вечер…
У Джози вспотели ладони. Он мог говорить только о поцелуе, но зачем же тогда извиняться?
— Не имеет значения. — Джози упорно смотрела вниз, якобы разглядывая что‑то на земле. — Все это в порядке вещей.
— Я чувствовал себя виноватым, — он поддел камешек носком сапога.
Виноватым за поцелуй? Ничего себе «комплимент»! Джози выпрямилась и холодно сказала:
— Напрасно. Если уж кто и виноват, так это я.
— Да нет, ответственность лежит на мне. Не в моих правилах пользоваться тем, что…
— Пользоваться чем? — Она ничего не поняла. Что он хочет сказать, черт возьми? Звучит так, словно она слабоумное, беспомощное существо, не умеющее постоять за себя. И словно он имеет над ней какую‑то власть, что еще более унизительно. — Почему вы думаете, что можете чем‑то воспользоваться? — От этих слов повеяло еще большим холодом.
Льюк пожал плечами:
— Ну‑у, вы одна проводите медовый месяц, а я знаю… Знаю, как уязвим бывает разочарованный человек.
— Минуточку, — Джози подняла руку. — Вы что, думаете, я не понимаю, что делаю?
— Я не вкладывал такого смысла. Просто я считаю, при данных обстоятельствах вы, возможно, более восприимчивы к мужскому вниманию, чем обычно. Только и всего.
— А почему вы так считаете? — Она стояла, уперев руки в бока, гневно сверкая глазами.
Льюк опять пожал плечами:
— Ну, покупая путевку на ранчо, вы собирались провести здесь время с молодым мужем. И естественно, ожидали получить здесь какие‑то… какой‑то… опыт. По этой причине вы, может быть, легче идете навстречу мужчине, который мог бы оправдать ваши ожидания.
