— И здесь тоже грязь. — Он прошелся по подбородку.
Теперь его мягкость взволновала Джози не меньше, чем прежняя грубость. Она удивленно вгляделась в его лицо — черные глаза все еще хранили выражение искреннего сочувствия.
Не выпуская платка из рук, он обнял девушку за плечи, и она почувствовала живительное тепло сквозь мокрый шелк платья.
— Я сожалею, честное слово… Извините меня.
Внезапная перемена в поведении, а может, его близость окончательно сбили девушку с толку. Она оказалась во власти крепких рук, мужского запаха, горячего дыхания на своем лице.
Задержав взгляд на губах ковбоя, Джози вдруг задумалась: интересно, а что я почувствую, если его поцелую?
Силы небесные, откуда взялась эта мысль?! Застеснявшись, она опустила глаза. Да перестань смущаться, приказала она себе, он же простой парень, ухаживает за лошадьми и мысли читать не умеет. Тем более что на лбу они не написаны.
— Еще не было случая, чтобы невеста явилась сюда в подвенечном платье, — смущенно проговорил конюх. Он осторожно приподнял пальцем ее подбородок, и сердце девушки почему‑то забилось.
Странно… Кажется, ни один мужчина до сих пор не касался ее лица. Роберт — нет, это точно. Кто бы мог подумать, что мужские пальцы могут быть такими теплыми: она почти согрелась.
— Увидев вас, я решил вначале, что вы нарядились для маскарада, изображаете Болотную Малютку, Обитательницу Черной лагуны либо еще какой‑то сказочный персонаж. Поскольку на ранчо близится праздник, кое‑кто из гостей придумал себе совершенно немыслимые костюмы. — Он озабоченно наморщил лоб. — Вы себя чувствуете нормально?
Джози кивнула, все еще не решаясь говорить. От него пахло сбруей, лошадьми и слегка — хорошим мылом. Настоящий мужской запах, гораздо более приятный, чем дорогие лосьоны и прочая косметика Роберта.
— Я сожалею, что на вас наорал: просто испугался за вашу жизнь, — продолжал парень. — У моей лошадки довольно крутой нрав. Именно поэтому я и собираюсь ее продать, как раз вот начищал, завтра утром явится покупатель. — Он снова положил руку ей на плечо, а в глазах была все та же тревога. — Простите, Джози, сорвался, но разве можно так рисковать!
Джози приятно удивилась. Не много сыщется на свете мужчин, способных с готовностью признать свою ошибку.
Но больше всего на нее подействовало то, как он произнес ее имя. Его баритон словно укутал ее бархатным покрывалом. Как красиво и женственно, с намеком на чувственность прозвучало ее имя в его устах!
Что же, черт возьми, со мной происходит? — думала Джози. Сердце бьется как сумасшедшее, мысли принимают совершенно неожиданное направление. Видно, я потеряла рассудок, раз так реагирую на почти незнакомого мужчину. Сама себя не узнаю.
Джози гордо скрестила руки на груди.
— Все это неважно! Помогите добраться до гостиницы, и я не стану жаловаться на вас мистеру О'Деллу.
— Увы, поздно! — Ковбой криво усмехнулся. Он убрал руки с ее плеч, но их тепло продолжало ее греть.
— В каком смысле?
— Льюк О'Делл перед вами, мадам. — Он изобразил церемонный поклон.
— Но на фотографии в рекламном проспекте изображен другой человек!
— Это мой отец. Он умер полгода назад.
— О… мне так жаль…
— Мне тоже. — На лице Льюка О'Делла отразилась боль. Чтобы скрыть свои чувства, он уставился на носки ковбойских сапог, потом сунул руки в карманы поношенных джинсов. — Послушайте, Джози, по нашим правилам деньги за первую неделю путевки не возвращаются. Но для вас, учитывая обстоятельства, я сделаю исключение.
— Да нет, я вовсе не хочу забирать деньги. После всего пережитого мне нужна как минимум неделя отдыха.
Глядя на девушку в заляпанном грязью подвенечном платье, Льюк пытался скрыть растерянность. Меньше всего ему сейчас хотелось получить такой подарок — полубезумную клиентку, страдающую от неразделенной любви. Будет неприкаянно бродить по ранчо, претендуя на особое внимание, а гостиничная обслуга и так работает с перенапряжением.
— Вам, наверно, лучше приехать к нам как‑нибудь в другое время, — нерешительно начал Льюк. — На этой неделе все наши гости, как назло женатые пары, и мне не хотелось бы видеть вас везде третьей лишней.
