и попадали прямо наруки ЛампоЛадыгина, Гойко Митича и кавото ещще - но их в темноте было не
отличить от
двух первых.
Луна са страху совсем зажмурилась и села за тучи.
Слышны были только голосовые сообщения, понятные и доходчивые:
– Пусти сцука!
– Оставь пяточку!
– Атлезь гнида! Не тронь!
– Всем полный стоп! Стоп, я сказал – СТОП!!!
- Кто сказал стоп?!!
- Он сказал стоп?
- Да, ОН сказал - СТОП!!!
- Он так СКАЗА-А-АЛ???
Вдрук ктото в темноте, перекрывая возникшую неразбериху - гаркнул голосом Лемура:
– Пленных не брать! - Тьфуты - НЕ БИТЬ! Вернее - бить, но не сильно. Кто тут Гойко?
– Я тут - Гойко! - атазвалця квадратный малец в разорваном на груди до брючнова ремня тельнеке
– Веди всех на место.
– А если кто не пойдет?
– Катите ногами... до самаго места.
– Атпустите, черти паганые! Я братану все раскжжу. Он у меня баксер.
Вам пистец через нокаут будет!!! – раздался чей-то голос.
– Кто там базлает? – гневно подскачил к вопрошавшему Лемур.
– Беспределить все вы мастера, а к ответу паттянули - сцыкотная шалупонь!
Гойко, отадавай команду на... двигай!
Пленников, кого подвели, кто сам пришол, а когото - и правда, пришлось катить ногами...
Кароче - согнали весь сброд к пустой трансфаматорной будке на краю площади.
Тут их одного за другим протолкнули внутрь за дверь.
– Михуила Изквакина ко мне, – попросил приказным тоном Лемур.
Подвели Изквакена.
– Напругу пустили? Все готово? Вольтаж с амперами в норме?– спросил Лемур.
– Все готово. Андрей в курсе, обещал пиковую нагрузку падать. И не снежать часа четыре...
Последнего пленника запехали в будку, задвинули засов и, на этот раз, не доверяя шанцевому
инструмену подперли танком.
– Пшолвпелотку, – резюмировал Лемур Изквакину. – Ты проста смешон. Ты никому не страшен и не
нужен.
Ожидая, что его будут бить ногами на отмаш и ничего не понимая, Изквакин стоял, опустив понурую
гриву.
– Улей неправельных пчел ты вылупился? Родисьебя обратно, – повторил Лемур. –
Возьми вот этот ключ22х24 и отопри часовню, где сидит твой кровный друг Фигурный.
Изквакин не уходил. Ключа 22-24 для снятия с двери лома было маловато. Поэтому Михуил рискнул
торговатца...
– Пацанов выпусти, за что ты их так сразу в кремоторий??? – хмуро попросил он.
– Или посади меня вместе с ними... На третью полку.
– Нет, – сказал как отрезал Лемур, – теперь все кончено. Ни им с тобою, ни тебе с ними больше
делать нечего.
Под свист, шум и улюлюканье, втянув ушатую голову в плечи, Изквакин медленно удалился прочь.
Отойдя десяток шагов, он остановился и выпрямился.
– Бить буду! – злобно несдержался и пастращал он, оборачиваясь к Лемуру.
– Бить буду тебя одного. Один на один, до смерти! – И, отрыгнув, он скрылся в темноте.
После менутнова перекура от трудов ратных перешли к повседневной рутине:
– Ладыгин и вся пятерка, свободны, – Лемур обернулся на ближнева: – У тебя что?
– Дом номер двадцать два, перекатать бревна, по Большой Васильковской.
– Хорошо. Катайте!
Рядом на станции заревел устало и тутже утих чейто гудок.
Это прибыл утрешний грузовик с добряками Сахарова.
С него сбрасывали очередных пассажиров которым до кордона, и Лемур заторопился.
– Севухен и твоя пятерка, у тебя что?
– Дом номер тридцать восемь по Малой Петраковской. – Он рассмеялся и добавил:
– Наше дело, как всегда: ведра, кадка да вода… Гоп! Гоп! До свиданья!
Одно аблом - лифт сломалца, а этаж - пятый.
– Хорошо, работайте! Ну, а теперь... сюда ктота идут...
Остальные все по домам... Разом!
Гром и стук раздался по пустырю. Шарахнулись и остановились идущие с грузовика прохожие.
Стук и вой повторился. В соседних окнах загорелись огни.
Кто-то включил свет над ларьком, и столпившиеся люди увидели над палаткой такой плакат: ПРОХОЖАНИН, НЕ ЖАЛЕЙ!
Здесь с миром сидят люди, которые трусливыми ночами обирают дома мирных жителей.
Все что вы сумели накапить за всю жызнь на старость - эти сцуки выносили всево за час.
И тут же сдавали барыгам, за долю малую. Долю спускали тоже за час... Очень редко - когда за два.
Ключ от замка висит на гвозде позади этого плаката, и тот, кто отопрет этих каторжан, пусть сначала посмотрит, нет ли среди них его близких знакомых или знакомых его близких.
