Бабушка положила руку мне на плечо.
– Все произошло так, как и должно было произойти, – тихо сказала она. – Мы беспомощны против судьбы, и думаю, с Ларимар ей пришлось как следует повоевать.
– Хотела бы я, чтобы ты оказалась права. Но удачи судьба ей не уготовила.
Бабушка кивнула.
– Я нашла твоего дедушку и теперь почти благодарна Эльдорину за то, что он забрал мои воспоминания. Наверное, я бы никогда его не забыла. У меня никогда не было бы шанса на счастье.
Прежде чем я успела сказать хоть что-то в ответ, заиграла нежная мелодия, и Элизьен приступила к своей прощальной речи:
– Ларимар была бойцом, – начала она. – Но эта малая часть того, кем она когда-либо была. Она была матерью Рубина, моей лучшей подругой и нашей Верховной жрицей. Вероятно, я никогда не прощу себя за то, что не послушала ее. Возможно, тогда я смогла бы предотвратить ее смерть. Но мне также известно, что она хотела бы, чтобы мы продолжили бороться. Чтобы мы не теряли смелости. Мы должны спасти наш мир, а для этого нам нужно держаться вместе, избегать ссор и забыть о прежних конфликтах. Наш мир находится на грани гибели, и мы не можем допустить, чтобы какие-то мелкие склоки позволили планам Дэмиана де Винтера осуществиться. Мы должны бороться – за Ларимар, за наших детей, за всех, кого мы любим.
Элизьен, чей голос дрожал, а по щекам бежали слезы, пока она произносила речь, замолчала. Майрон, стоявший рядом с ней, взял ее за руку и вытер лицо. В воздухе на несколько секунд повисла тишина. После этого присутствующие начали топать ногами по земле в знак поддержки Элизьен. Атмосфера, казалось, зарядилась уверенностью и боевым духом. Мы победим Дэмиана, и в этот момент в этом была уверена не только я. Я тоже топала ногами. Эльфийские воины взревели, выкрикивая боевой клич. И благодаря этим крикам я как никогда раньше ощутила себя частью этого мира. Здесь, среди всех существ с самыми необыкновенными способностями, я чувствовала себя дома. Я была целиком и полностью одной из них.
Рубин и трое других эльфийских воинов под возгласы толпы взвалили носилки на плечи и понесли их к воде. Море, что бесконечной зеркальной поверхностью расстилалось перед нами, заберет тело Ларимар и отнесет его в мирные края.
Рубин зажег факел, стоявший у изголовья носилок, и подтолкнул тело своей матери, с которой его так много связывало и в то же время разделяло, в воду. На его лице застыла непроницаемая маска. Шелликоты, вставшие в ряд в море, толкали носилки все дальше и дальше, совершая над водой невероятные прыжки. Это был их способ отдать дань уважения Верховной жрице, и я знала, что Рубин благодарен Эмме и Колламу за подобный жест. Мы молча стояли на пляже, пока огонь не исчез на горизонте, а после через эльфийские врата вернулись в Лейлин. Ларимар всегда будет частью этой истории, и я порадовалась, что у Рубина была Солеа, которая сможет утешить его. Их связывало нечто особенное, и нить завязалась лишь прочнее, когда они оказались в плену. Рубин как никто другой заслуживал найти свое счастье.
Во дворе храма жриц были установлены длинные столы, за которыми расположились гости. Рубин попрощался с Элизьен, чтобы навестить Солею, поскольку Киовар запретил ей присутствовать на траурной церемонии, потому что она была слишком слаба. Я помахала рукой Рубину, и он грустно улыбнулся в ответ. Хотя еда была вкусной, но я едва ли могла сосредоточиться на ней. Мы сидели рядом с королевой, а бабушка взволнованно беседовала с Софи и доктором Эриксоном. Прежде чем мы не отправимся домой, мне нужно было сделать кое-что еще. Поэтому я встала и поспешила к Мерлину, который сидел чуть поодаль вместе с магами.
– Могу я поговорить с тобой минутку? – спросила его я.
Он поднялся, и мы отправились вдоль стены храма.
– Я хотела извиниться перед тобой, – начала я. – Знаю, что давно должна была отдать тебе печати. Возможно, всего этого не случилось бы.
Мерлин положил руку мне на плечо и перебил меня:
– Ты не сделала ничего плохого Элиза. Ты всегда старалась принимать решения исходя из лучших побуждений. Ты всегда хотела спасти наш мир и только. Тебе не за что извиняться.
