— Довольно, Нуры! — махнул рукой Таганов. — Мы с тобой не в гизленпечек[45] играем. Не советую обманывать. Итак, советские войска штурмовали Берлин. А ты в качестве сотрудника абвера в это время перебирался в Туркестанский национальный комитет... Правильно?
— Нет, — задумчиво покачал головой Каракурт, вспомнив, как перед самым падением имперской канцелярии он случайно попал на Ноенбургштрассе и, не увидев дома, где размещался комитет, обрадовался. Здание разнесло бомбой. Вокруг одни руины... Порушенный город наводил на него тоску и уныние. «Ах, если бы вернуть годы, напрасно прожитые на чужбине!..» — Нет, нет! — повторил он, будто очнувшись. — Я сейчас все расскажу, Ашир, поверь мне, как на духу поведаю.
...Война закончилась разгромом гитлеровской Германии, но еще до ее поражения в стане среднеазиатской эмиграции, лелеявшей голубую мечту о «свободном» Туркестане, то бишь без большевиков и без Советов, заметно поредели ряды. Крысы, почуяв крушение фашистского корабля, бежали с него: кто сдавался американцам и англичанам, иные — советским войскам... Второго мая 1945 года на совещании в Мариенбаде Вели Каюм, президент ТНК, приказал подчиненным переходить только на сторону американской армии, выполнять все ее предписания, какой бы характер они ни носили. Комитет пытался очиститься от коричневого цвета, навести на себя американский лоск... Каракурт сперва оказался в американском лагере для перемещенных лиц, откуда его скоро вызволил все тот же «президент» комитета.
Куррееву предоставили отдельный кабинет в ТНК, установили приличный оклад. Каюм в беседе с ним сказал, что жену и детей Нуры из аула Конгур большевики выслали в Сибирь, что Советы не простили работу на фашистов, а потому в СССР ему грозит смертная казнь... Запугав Каракурта, президент, которого продолжали величать Вели Каюм-ханом, сбыл его за звонкую монету американской разведке. «Неприметный служащий» комитета делал переводы подборок с туркменского языка, осваивал английский, а между делом следил за сослуживцами, сообщая о их поведении американцам. От зоркого взгляда и чуткого уха Курреева не по себе становилось даже его благодетелю Каюму. Благодаря донесениям Каракурта американцы отлично разобрались в деятельности хана, увидели бесперспективность этого отщепенца, глубоко погрязшего в интрижках, заботившегося лишь о том, как набить собственный карман. Чаша терпения Центрального разведывательного управления переполнилась, когда там узнали, что шпионская организация Гелена уверенно запустила руку в хозяйство беглых туркестанцсв. А после того как из комитета сбежал казначей, унеся с собой солидную сумму денег, выделенную американцами, судьба конторы самозваного хана была окончательно решена — комитет разогнали... Разумеется, американцы позаботились о Каракурте, он стал служить в качестве специалиста по русским вопросам. Его статьи использовались на радиостанции «Свободная Европа», в «институте по изучению СССР», обосновавшемся в Мюнхене. С целью подзаработать Курреев рыскал по всей Западной Германии, бывал в Австрии, Дании и Западном Берлине. Отыскивал в трущобах морально сломленных, опустившихся азиатов, готовых за небольшую плату убить из-за угла «указанного типа», что означало человека прогрессивных убеждений, выступить в суде лжесвидетелем, зачитать перед микрофоном любую состряпанную ложь... «Холодная война» вскоре потребовала «знатоков» Средней Азии и Казахстана, и Туркестанский национальный комитет был возрожден как старый, давно забытый водевиль, но возглавил его уже не Вели Каюм. Каракурт туда не возвратился, он выполнял иную миссию...
— Как ты оказался на небезызвестном средиземноморском острове? — был следующий вопрос Таганова.
— Меня нашел какой-то американец и предложил туда поехать. Пообещал, что там я могу жениться на единоверке и хорошо зарабатывать...
— И где работал?
— На радиостанции «Поход за свободу». Там был огромный парк, запущенный, перерытый канавами с водой... Под ее вывеской скрывался шпионский центр ЦРУ, где перехватывались и обрабатывались чужие секреты...
