Легион обреченных - страница 112

Шрифт
Интервал

стр.

— И что могут просить люди у господина президента в такое суровое время?! — притворно негодовал Ахмедов.

— Все! Легче перечислить, что не просят.

— Но ума-то, наверное, никто не попросил, — вставил Ашир.

— Нет, ума у всех хватает, — засмеялся Каюм, с любопытством взглянув на Таганова. — Этого добра никто не просит.

— Есть такая шутка, господин президент, — заговорил Таганов, — будто ученые изобрели прибор, определяющий, сколько у человека ума. Вставляют его как термометр, скажем, в рот или в нос, и говорят человеку, претендующему на должность: «Братец, у тебя на этот пост ума не хватает... кондиционного». И — по шапке такого: не зарься не на свое кресло!

— Тогда пришлось бы заводить блат с теми, кто степень ума определяет, — весело расхохотался Каюм.

— Это должны быть неподкупные люди. А в общем-то дурак всюду дурак. Кажется, еще великий Тамерлан говорил: «Я в ответе перед аллахом за умных, но не за дураков».

Президент схватился за блокнот, чтобы записать изречение.

Рут внесла на подносе дымящийся в маленьких чашках кофе. Стреляя глазами в Ашира, сказала мужу:

— Ты, милый, расскажи лучше землякам о своей последней поездке в Югославию. Это ж очень интересно...

— Ах, да! — спохватился Каюм и игриво хлопнул жену по вихляющему заду. — Ты, как всегда, догадлива и желанна, моя любимая!

Рут скромно улыбнулась и с притворной скромностью произнесла:

— Бесстыжий Вольдемар! — Так она называла Вели. — Твои земляки могут не понять этой обычной немецкой шутки.

Президент, довольно похохатывая, достал из ящика стола эсэсовский кинжал в золоченых ножнах. На его широком лезвии было выведено: «Брот унд блют!» («Хлеб и кровь!») Подарок самого Розенберга, сделанный Каюму во время их поездки в Загреб на встречу с усташами, у которых, как и у нацистов, девиз один: «Мучить и убивать!»

— Немцы — культурная нация, — захлебывался от гордости Каюм. — Они любят символы. И подарок мне преподнесли символичный, связанный с этими двумя словами. Немцы, как и мы, мусульмане, почитают хлеб, а с кровью у них тоже связаны святые чувства. Усташам также свойственна лютая ненависть к иноверцам. Господин Розенберг познакомил меня с фюрером усташей Анте Павеличем, Мужественный человек! А он, в свою очередь, свел меня со своими заклятыми врагами — сербами. И сделал это довольно-таки оригинально. — Каюм заговорщицки посмотрел на своих собеседников. — Век не догадаетесь! Павелич поставил передо мною большую красивую вазу и сказал: «Подарок от моих не знающих страха усташей!» И что, вы думаете, там было? Сотни человеческих глаз! Но они не вызвали у нас чувства брезгливости, тошноты. На что уж рейхсминистр человек утонченный, чистюля. Глаза врагов! Они были высушены, продезинфицированы, пропитаны особым составом. Чистенькие, как стеклышко!

Вели Каюм вложил кинжал в ножны, спрятал в столе.

— Усташи — настоящие джигиты, — смаковал он.— Вот у кого поучиться нашим туркестанцам. Усташи не предали забвению обычаи отцов, знают, как расправляться с врагами.

— Но то мужественные, достойные враги, — сказал Ахмедов. — Те, кто бьется в бою насмерть.

— Вы не себя ли имеете в виду? — Каюм насмешливо взглянул на Ахмедова. — Вы же в плен сдались по доброй воле, шкуру свою спасали. — Заметив его обиженное лицо, но довольный своей шуткой, рассмеялся: — Вот так, Ахмедов, с вами будут разговаривать большевики, если вы попадетесь им в руки. А вообще справедливости ради скажу, что враги наши — мужественные. Русские всегда были храбрыми и умелыми воинами. Но мы сильнее — и победим! Русское оружие не сможет устоять против немецкого. Настанет день, когда мы, подобно Тимуру, пройдем по Кавказу и Ирану, Малой Азии... Мы взойдем на Гималаи, объединим могучей рукою тюркские народы, создадим великий Туран. Чтобы обрести родную землю, иметь свой хлеб, завоевать победу, мы прольем много человеческой крови. Теперь вам понятен девиз на кинжале?..

Видно забыв о своей обиде, Ахмедов часто, иногда невпопад поддакивал президенту, угодливо кивал, соглашаясь во всем. Таганов же застыл изваянием, молчал, не прикоснувшись к кофе. На вопросительный взгляд Рут сухо ответил: «Страх не люблю кофе. Никогда его не пил». Разведчик понимал, что ведет себя неправильно, но ничего не мог поделать с собою, чтобы преодолеть чувство омерзения, охватившее все его существо.


стр.

Похожие книги