Словно услышав мысленный призыв, оживает пулемет. Сверху старшине лучше видно, куда стрелять, поэтому первая очередь ложится далеко, прочесывая ту часть оврага, где воюет Аникеев. Но и зажавшие старлея немцы тоже прекращают стрельбу, прекрасно понимая, что от пулеметного огня с господствующей высоты не спастись, а укрыться тут негде. Справившись наконец с перезарядкой, Степан уходит в сторону и бросает тело в позицию для стрельбы с колена. Полсекунды на оценку обстановки, еще столько же – на прицеливание и выбор свободного хода спускового крючка. ППШ бьет несколькими экономными очередями. Попал. Сместиться, сбивая противнику прицел, выстрелить, снова сменить позицию.
Один из артиллеристов коротко замахивается, собираясь метнуть гранату. А вот этого нам не нужно, какой бы слабой «колотуха» ни была, на открытом месте ему с головой хватит. Та-да-да-да-дах! Фашист опрокидывается на спину, граната падает рядом, рукоятка курится серым дымком. Оказавшийся в паре метров камрад не выдерживает, испуганно вскакивая на ноги, и старлей срезает его короткой очередью. Готов. Залечь, отсчитывая секунды. Бух! Взрыв совсем не киношный, просто небольшой клуб дыма да разлетающиеся комья прихваченной морозцем глины. Но гитлеровцам хватает, уцелевшие старательно вжимаются в землю. Еще и Левчук переносит огонь, проходясь по разгромленной позиции длинной, патронов на двадцать, очередью. Все, пора заканчивать, самое время. А вообще, этот фриц, по ходу, клинический идиот… был: швыряться осколочными гранатами на минометной позиции? Нет, детонация-то маловероятна, но сам факт…
Используя замешательство противника, Степан рванул вперед, перепрыгивая через разбросанные тела, – нужно помочь Аникееву. То ли шальная, то ли прицельная пуля задевает по касательной шлем – не самое приятное ощущение, словно молотком или строительной арматуриной со всей дури жахнули. Хорошо, что ремешок под подбородком не застегивал, как и остальные бойцы. Попадание в намертво зафиксированную на голове каску может и шею свернуть – подобное хоть и не слишком часто, но случалось.
Разворот, короткая очередь. Перезарядить карабин фриц не успевает, складываясь пополам – обостренное выброшенным в кровь адреналином сознание фиксирует оставшуюся в заднем положении затворную рукоять. Припав на колено, старлей стреляет еще раз, теперь в целящегося в Ивана минометчика – врага боец не видит, стоя к нему вполоборота. Гитлеровец падает, Аникеев дергает головой, встречаясь взглядом с командиром. На лице растерянность и запоздалый страх.
Старший лейтенант опускает дымящийся ствол. Похоже, все, кончились фрицы.
Голова пуста, словно и на самом деле пробитая пулей; из всех мыслей – только одна, первая и она же единственная: как же он все-таки немыслимо устал….
Район Мысхако – Станички,
4 —5 февраля 1943 года
Задерживаться на разгромленных немецких позициях не стали – бой оказался недолог, но и шума произвел изрядно. В обоих поселках наверняка слышали стрельбу и взрывы и вышлют подмогу, танковый взвод из Широкой Балки, о котором говорили пленные, или румынскую пехоту из Федотовки. И с теми и с другими морпехи, понятно, справятся, но сколько времени это займет, неизвестно. Уходить следовало немедленно, ни в коем случае не ввязываясь в затяжное боестолкновение, иначе потеряют темп. Тем более с этого момента у противника уже не оставалось сомнений в том, куда именно направляются русские, и вопрос был исключительно в том, насколько быстро вражеское командование осознает происходящее и примет решение, как поступить дальше.
Поэтому, оказав помощь немногочисленным раненым и собрав трофейное оружие и боеприпасы (в число трофеев вошли и все четыре миномета – в отличие от противотанковых пушек, они практически не пострадали), сводная бригада с максимальной скоростью двинулась к Станичке. Разумеется, обеспечив надежное тыловое охранение – теперь в арьергарде шло два танка с десантом на броне, задачей которых было любой ценой задержать противника. Башни обоих «Стюартов» заранее развернули пушками назад. В случае появления гитлеровцев им предстояло принять свой последний бой, позволяя товарищам уйти. Учитывая особенности местности, надежно запереть шоссе было не столь сложно, обойти заслон можно только пешком по горным склонам. В том, что они выполнят задачу, Кузьмин не сомневался. Все бойцы, включая экипажи танков, которых в строю осталось всего три штуки, зато оставшихся «безлошадными» танкистов – в несколько раз больше, вызвались добровольцами – в этот раз приказывать им комбат не решился. Держаться долго необходимости не было: до занятого бойцами майора Куникова плацдарма оставались считаные километры. Но и экипажи легких танков, и облепившие боевые машины морские пехотинцы отлично понимали, что шансы уцелеть иллюзорно малы – если фашисты бросятся в преследование, перевес в силе в любом случае окажется на их стороне…
