Осознав, что мысли «стремительным домкратом» из известной книги[18] ушли куда-то не в ту сторону, Алексеев вернулся в текущую реальность, припоминая недавние события, в результате которых он снова оказался в захваченном под Глебовкой «бронезапорожце».
С комбатом Алексеев столкнулся случайно, когда после боя заново выстраивали колонну. Мельком взглянув на старлея, Кузьмин хмыкнул и коротко распорядился:
– Дальше поедешь вместе со мной в броневике. Передохнешь хоть немного.
Степан попытался было возразить, однако капитан третьего ранга лишь раздраженно поморщился:
– Ты себя со стороны видел? А я вижу. Так что это приказ. Бойцов своих тоже бери, как-нибудь разместимся, пленные дальше вместе с ранеными поедут, так для них безопаснее. Шифровальную машину тоже повезем с обозом. Выполнять.
Спорить и дальше морпех не стал. Призывно отмахнул старшине с Аникеевым и двинул в голову колонны. В бронетранспортере Степан, пропустив товарищей вперед, уселся в корме. Случись что, выскочит первым и поможет выбраться остальным, поскольку габариты десантной дверцы примерно сопоставимы с аналогичными у родного БТР-80. А уж экстренно покидать «подбитую» условным противником «восьмидесятку» его учили хорошо, раз за разом заставляя укладываться в положенный норматив. Не успел как следует устроиться на жесткой дерматиновой сидушке, как вернулся раздавший необходимые указания Кузьмин, и колонна тронулась.
Первым шел танк с десантом, за ним бэтээр, следом, пешим ходом, бойцы бригады. Таиться и дальше смысла не было, поэтому двигались открыто, с включенными фарами, тем более уже окончательно стемнело. К сожалению, ехать приходилось на минимальной скорости, не позволяя морским пехотинцам отстать. Хорошо хоть, юнкерсов можно не опасаться, ночью они не летают, а легких ночных бомбардировщиков вроде наших По-2 у фрицев нет[19]. Так что задумка Степана насчет флагов на башнях не пригодилась (флагов, к слову, так и не нашли).
И вот тут на Алексеева в очередной раз накатила не то накопившаяся за день усталость, не то очередная волна тяжелого «отходняка»…
⁂
Война мало похожа на точную науку, точнее – вовсе не похожа. Война – это бесконечная импровизация, в зависимости от опытности командования приносящая победу или поражение. Можно достаточно точно предугадать действия противника в целом, но даже самый гениальный стратег не сумеет предвидеть, как поведет себя в критической ситуации какой-нибудь условный комбат. И как в конечном итоге отразятся его действия на общем ходе сражения…
Примерно так вышло и в этом случае. Морские пехотинцы собирались ударить с тыла по окружившим плацдарм у Станички гитлеровцам, прорвать оборону, как надеялся Степан, пока еще не налаженную в должной мере, и соединиться с бойцами майора Куникова. И они почти дошли – впереди, буквально в паре километров, уже можно было рассмотреть зарево, отбрасываемое на низкие тучи осветительными ракетами. Доносилась скраденная расстоянием ружейно-пулеметная канонада и взрывы – начавшийся прошлой ночью бой за Станичку продолжался. С наступлением темноты гитлеровцы, как ни странно, не прекратили безуспешные попытки выдавить русских с захваченных позиций, оттеснив обратно на побережье, одновременно занявшись стягиванием сил для утреннего удара, как они наивно надеялись – последнего и окончательного.
Вот как раз на эти самые «стягивающиеся силы» сводная бригада и напоролась. Ну как напоролась? Просто за очередным поворотом внезапно обнаружилась застывшая на обочине длинная, единиц в десять, возможно, даже больше, колонна тентованных грузовиков, многие – с пушками на прицепе. Обрадованные остановкой пехотинцы топтались рядом, перекуривая. Моторы водители не глушили, собираясь продолжить движение. Неторопливо приближающийся «Стюарт» гитлеровцев не всполошил. Танк двигался с включенными фарами, поэтому его приняли за своего – облепившие бронемашину морпехи видели, как фашисты приветственно поднимали руки и что-то кричали. Видимо, решили, что командование перебросило им в поддержку танки, и искренне радовались этому факту. Каски на головах десантников их тоже не насторожили – в темноте, размываемой лишь неяркими лучами фар, их легко принять за румынские. Тем более следом шел привычный Sd.Kfz.250, не узнать который было сложно даже в таких условиях.
