Леди на сельской ярмарке - страница 32
– А знаешь, я не уверена… Такая высокая, в греческом хитоне. Надеюсь, что это была Талия[34]. Муза комедии. Я бы так хотела, чтобы мой короткий фильм заставил людей смеяться…
– А у нее был венок на голове? У Талии должен быть венок, как у пастуха.
– Возможно. А возможно, у нее в руках была швабра. А есть муза – покровительница служанок?
– Нам покровительствует святая Зита[35], миледи.
– Бог мой, да неужели? Никогда не устаю удивляться широте твоих познаний…
– Детство, проведенное впустую за книгами в библиотеках.
– Вряд ли проведенное впустую, дорогая, если ты можешь называть и святых, и муз с одинаковой легкостью.
– Предполагалось, что в это время я должна была постигать секретные искусства и навыки цирковой жизни.
– Судя по тому, что я видела за все это время, ты можешь считать, что добилась в этом полного успеха. Помнишь, в Будапеште, когда ты обездвижила того парня, проткнув ему рукав ножом для резки фруктов, который всадила прямо в стену? С расстояния в пять ярдов…[36]
– Но он собирался выстрелить в вас, миледи.
– Благодаря тебе, он выстрелил в элегантный светильник.
– Который упал на прусского полковника, – добавила я.
– А ведь и правда! Вот видишь? Так что цирковые навыки доведены до совершенства: метание ножа, стрельба в цель и комедия положений в придачу. Не хватало только дамы верхом.
– И слонов, миледи. Цирка без слонов быть не может. Но возвращаясь к вашей музе… Полагаю, на ближайшее время вы с ней скроетесь в оранжерее?
– Хм, это действительно совпадает с моими намерениями. А у тебя какие планы?
– Эдна и мисс Джонс занимаются своими делами. Все ваши платья зашиты…
– Это мне кое о чем напомнило, дорогая. В блузке из органзы появилась небольшая дырочка. Будь хорошей девочкой…
– Еще одна? Миледи, как вам удается причинять одежде такой ущерб?
– Клянусь, это не я. Она просто вдруг появилась.
– Отлично, миледи, – я тяжело вздохнула. – Разберусь с ней перед тем, как уйти. Я думала, что до ланча смогу прогуляться и повидать Дейзи… По утрам она работает в мясной лавке своего отца, так что там не больно-то поговоришь. Но мы можем перекинуться парой слов, когда она работает днем в баре, подавая ланч.
– В последнее время вы двое здорово сдружились.
– Дейзи была очень мила, пока вы оставались в неподвижности, миледи, – пояснила я. – Говорит она, может быть, и не слишком членораздельно, но у нее доброе сердце. И она – лучший источник местных сплетен.
– Превосходно, – леди Хардкасл встала. – Приятного тебе времяпрепровождения. И пожалуйста, пусть мисс Джонс в полдень принесет мне какие-нибудь сэндвичи. Я отправляюсь на встречу с искусством.
Дейзи была занята. Она практически сбилась с ног. Зимой во время ланча во «Псе и утке» бывало довольно спокойно. Я привыкла к тому, что могу присесть у стойки и сплетничать с моей новой подружкой, которую время от времени отвлекают просьбы вроде «еще парочку пинт, милая». Но чем раньше вставало солнце, тем раньше заканчивали свою утреннюю работу местные фермеры, так что к моему приходу в пабе было не протолкнуться.
Я встретилась с Дейзи глазами и подала ей «сигнал». Несколько мгновений спустя она появилась возле моего столика в углу с маленьким сидром и сэндвичем с сыром таких размеров, что им легко можно было заклинить колесо телеги, – это был мой обычный заказ.
– Yacky da[37], дорогая, – радостно поприветствовала она меня, ставя на стол еду и напиток.
– Почти угадала, – рассмеялась я. – Iechid da[38] и тебе тоже, fach[39]. – Подняла стакан. – Ты сегодня слишком занята, чтобы присоединиться?
– Прости, милая. Сегодня здесь полный сумбур. Кручусь как белка в колесе. Но я рада тебя видеть. Если получится, поболтаем позже.
И она исчезла.
Я откинулась на спинку стула и осмотрелась. Это нельзя было сравнить с рыночным днем в «Стоге», но для небольшого деревенского паба народу было очень много. Мне повезло, что я нашла место, где присесть. Джо обычно держал крохотный столик в углу для тех, кто предпочитал пить в одиночестве. Сегодня таких одиноких пьяниц не нашлось, так что столик оказался свободен. Вокруг меня шумные фермеры и работники пили сидр, курили трубки и ревели от хохота над шутками, которые я не могла разобрать.
