Это она не поступилась и не попросила помощи, а я сделаю все, абсолютно все, даже то, о чем страшно помыслить, лишь бы мой ребенок не стал таким холодным, тоскливым и озлобленным, как тот… Тот — не мой!
Из мысленного круговорота меня вытянул металлический скрип. Алексия, раскрасневшаяся от натуги, пыталась отвинтить конусообразный медный наконечник на ножке кровати.
— Алексия?
— Чтооо… — продолжала тужиться подруга.
— Тебе рожать пора.
— Нет, не пора, еще около месяца… Да что ж так туго привинтили то… Кто ж так делает?! — наконечник и не думал поддаваться, хоть Алексия и старалась изо всех сил и даже, для лучшей результативности, уперлась одной ногой в кровать, сдвинув её с места вместе со мной на приличное расстояние.
— А я не спрашиваю, я утверждаю! Может, когда родишь, мозги смилостивятся и вернутся! У тебя палочка вон торчит, чего ты тянешь?!
— Ой! Ну да. Палочка, — она потянулась за ней, а я снова заорала: — Н-е-т!
— Гермиона, во первых — не ори больше, а то второго врача супругу вызывать придется, а во вторых — почему нет? Мне интересно! Послание с того света — редкое явление. Магглы его называют обычным сном, но не мы. Это не сон, это призрачная явь, по этому вопросу Маркус Лейстрейндж, прадед Рудольфуса, говорил такие…
— Хватит! Не хочу знать, кто там что говорил! Как ты не понимаешь, она желала, чтобы я его увидела, пощупала, узнала, что он существует, на всякий случай!
— Да? Просто я хотела… ты права. Я дурочка. Не вздумай ничего раскручивать! Велика необходимость — мертвым потакать! Слышишь меня?! — Алексия уперла руки в бока и нависла надо мной с довольно угрожающей миной.
— Слышу! И вообще, больше о Нарциссе ни слова, — на том и закончилось мое погружение в бредовый мир несчастной леди Малфой, покойной леди…
«И без чужих предостережений смогу защитить собственных детей!» — излишне самоуверенно думала я.
Хотя где-то меня до сих пор гложет мысль, что то, что я видела во сне, уже произошло, но то, что одна из двух бед все же не повторилось — её заслуга. Не знаю, права ли я. И действительно ли не повторилась, может все еще впереди? Уйду я, и придет беда?
— И кто тут издает такие противненькие-противненькие, громкие-громкие звуки, неужели наша миленькая-миленькая больная? Наша сладенькая конфеточка? — о нет, все мысли меня покинули. Осталась только одна, но очень навязчивая: «Куда бежать?!» Вот Алексия долго не раздумывала и вылетела из комнаты, пока была такая возможность.
Но доктор Чичивиус, старенький и приторно вежливый маг с густой козлиной бородкой, уже взял меня в оборот и неистово махал палочкой по всему периметру оказавшегося в его власти тела. Странное дело, но я почти ничего не чувствовала, хотя раньше эта процедура осмотра энергетических брешей моего здоровья была довольно неприятна. От неё во рту оставался омерзительный металлический привкус, а тело ныло как после трехчасового занятия йогой. Были в моей жизни и такие моменты — каникулы я проводила по-разному.
За его излишне суетливыми движениями наблюдал вошедший с минуту назад супруг. Наблюдал пристально, кривился и нетерпеливо постукивал тростью, которую уже успел приобщить к своему и так парадному облику. Даже дома не мог расслабиться, всегда с иголочки, и дело десятое, что за окном пять утра!
Чичивиус то бледнел, то краснел, на миг мне показалось, что и зеленел, но хранил гробовое молчание. Частенько он умудрялся кидать испуганные взгляды на Люциуса, хотя тот стоял прямо за его спиной. Удивительно, и не боялся же человек косоглазия… Не знаю, конечно, насчет косоглазия, оно так, к слову сейчас пришлось, но вот мужа он боялся по-настоящему. У старикашки даже руки начали дрожать! Такое поведение опытного медика меня напугало, и я нутром почувствовала, что цвет лица меняет все доступные ему оттенки и у меня.
— Немота единственное присущее вам достоинство? Моя супруга волнуется! Вы сейчас похожи на хамелеона, а они трусливы, смею заметить. Говорите немедленно! — по-моему, я еще ни разу не была так солидарна с мнением мужа.
Доктор весь ссутулился, напрягся, присел в почтительном полупоклоне и забормотал:
