— Драко?
— Он, сынок мой родной, какая же рваная у него душа, какая рваная…
— Ты что, сама себя убила?!
Её слова вошли в мой разум, словно гвозди и принесли с собой много ненужной боли.
— Да-да. Или развестись, освободив место для какой-то грязнокровки, или умереть. Последний вариант я и выбрала. Яд, Гермиона, — она медленно подплыла ко мне и прошептала в ухо: — Маленький пузырек в ножке кровати, он невидим, но мы же с тобой знаем, что есть на свете магия…
— Ты не должна была оставлять сына, это неправильно.
— Кто бы говорил! Посмотри на него, он тоже оставлен, потому что у тебя, видите ли, принципы! Поздоровайся дорогой, не стесняйся!
— Здравствуй, мама…
* * *
Я закричала и проснулась вся в слезах. Кричала я еще долго, сжимала руки Люциуса, хватала руками живот и бормотала проклятия в сторону того неведомого, что попытается забрать у меня сына, одного из сыновей. В доме поднялась суматоха, все забегали из стороны в сторону, Драко первым догадался вызвать врача, ну а муж с перепугу вызвал Алексию, гораздо более полезную, кстати. Когда подруга вбежала в спальню, надо мной, все еще находящейся в полубессознательном состоянии, стояли мужчины.
— Малфои, это вы довели Гермиону до такого?!
Люциус вполне логично возразил:
— Когда бы я успел? Мы ведь спали, — выходит, саму возможность он не исключал!
Тут свой слабый голос подала виновница переполоха, то есть я:
— Не отдам! — у меня перед глазами до сих пор стояло лицо Нарциссы, а Драко, видимо, сильно на нее походил. Я резким выпадом схватила его за ворот рубашки и притянула к себе. — Ты меня слышишь? Не отдам! — хрипела я ему прямо в нос.
— Да я ничего у тебя и не забираю! А тот учебник по заклинаниям — это не я! — даже сквозь пелену кошмара я ярко представила, с каким выражением лиц на него уставились все присутствующие в спальне и незамедлительно пришла в себя. — Ну правда не я, чего вы так смотрите? Она ведь бредит! Вот я и сказал…
— Драко, ты не выспался, иди к себе! — Люциус обреченно повалился в кресло и приготовился к очередной бессонной ночи. Наверняка, будь он холостым Пожирателем, спал бы супруг гораздо слаще и дольше.
— Под такие вопли заснешь, и запечатывание не поможет…
— Иди тогда встречай врача, иди уже куда-нибудь! Учебник он не забирал! Ты бы еще баллы вспомнил, кто у кого и сколько! — Алексия, судя по голосу, готова была вмазать помощнику министра по финансам, такому обманчиво взрослому.
— Мне уже лучше, не ругайтесь. Оставьте нас с Алекс на минутку, — Люциус нахмурился. — Ну пожалуйста, кричать я больше не буду, честное слово!
Муж пробормотал:
— Хорошо, что не гриффиндорское, — но вышел вслед за сыном.
Дверь хлопнула, я подождала еще минуту и спросила:
— Вспоминай быстро, ты видела портрет Нарциссы где-нибудь?
— Видела, конечно видела!
— Где?!
— Хм… У Лестрейнджей дома! Один в картинной галерее за бальным залом, другой в гостиной, слева от органа, или справа… — да уж, напроситься с визитом к Белле я не могла по причине своего здравого ума и не такой уж короткой памяти, как некоторые думали. — А тебе что с её портретов?
— Мне кажется, я знаю, почему в этом доме их нет. Она мне приснилась, но я думаю, это был не совсем кошмар, лучше ты мне скажи…
Я подробно описала все, что запомнила, опуская только свои чувства по отношению к тому ребенку, назвавшему меня мамой. Я не только жалела его, я его немного… боялась. Нарцисса без спроса втянула меня в свою трагедию, в свою боль, жизнь и смерть! Да, женщина хотела меня предупредить, что то, что я видела, может случиться или уже случилось. Там, не здесь. Поскольку, как она сказала, ни прошлое, ни будущее не имело значения для человека по ту сторону бытия.
Но то были её муки совести, её расплата за слабость! Не мои. Не могла она на собственного ребенка смотреть… А куда смотрела раньше?! В зеркало? На себя, такую умную и утонченную? В зеркале мы все хорошие, а Северус — исключение из правил! Все вокруг ей были виноваты, соринку в чужих глазах замечала, а бревна в своем — нет.
Я вспомнила ту взрослую солидную леди под руку с мужем, какой я её запомнила в Хогвартсе. Они вместе навещали Северуса и сына в уже таком далеком 1996 году. Этот взгляд, будто ничего её не тревожит, не касается, не заботит… Мол, вы тут суетитесь, а я со стороны посмотрю, вы такие забавные!
