— Миледи не в состоянии подняться с постели, а уж тем более куда-то ехать, — возразила Кэт с глазами красными от слез.
— Это решать нам, миссис Эстли, — возразил доктор Оуэн. — Королева велела нам осмотреть леди Элизабет, чтобы определить природу ее болезни. А теперь, джентльмены, попрошу вас выйти. Миссис Эстли, подготовьте миледи.
По ходу обследования Элизабет лежала, безразличная ко всему. Она не сомневалась, что Мария приказала осмотреть ее лишь затем, чтобы она не умерла по дороге в Лондон, иначе королеву могли бы обвинить в том, что кровь сестры пала на ее руки. Но стоит Элизабет оказаться в столице, где ее надежно заключат в Тауэр, а затем осудят и приговорят, Мария сможет спокойно делать с ней что угодно, и мир будет только рукоплескать ей за избавление от изменницы.
Элизабет было так страшно, что она едва осознавала, как руки докторов осторожно ощупывают ее тело сквозь тонкую ткань льняной сорочки; как она мочится в тазик, чтобы те исследовали ее мочу, которую перелили в высокую стеклянную бутыль; как доктора оценивают пульс, обсуждают ее бледность и спорят о том, избыток какой из четырех жидкостей наблюдается в ее теле.
— Ее знобит, но температура почти не повышена, — констатировал доктор Оуэн.
— В ее теле слишком много воды, согласны? — определил доктор Уэнди.
— Действительно. Но говоря между нами… — Он отвел коллегу от постели и понизил голос. — Большинство ее симптомов есть следствие страха перед справедливым наказанием. Да, она нездорова, но во многом притворяется. К ее переезду в Лондон нет никаких препятствий.
Кэт с тревогой наблюдала за их лицами, и увиденное не нравилось ей.
— Ну что ж, — молвил доктор Оуэн, подходя к постели. — У вас избыток воды в организме, миледи, который дурно влияет на ваши почки, но никаких поводов для беспокойства нет. По нашему мнению, если вы воспользуетесь любезно предоставленным королевой паланкином, вы наверняка сможете ехать.
Элизабет в ужасе уставилась на него.
— Нет! — страдальчески воскликнула она. — Мне плохо. — Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — Конечно, я готова повиноваться ее величеству и очень хочу поехать, но не сейчас. Боюсь, я настолько слаба, что не вынесу путешествие без угрозы для жизни. Прошу вас, сэры, дайте мне еще несколько дней, пока не восстановятся мои силы.
Доктор Оуэн нахмурился:
— Сударыня, у вас нет ничего серьезного.
— Тогда почему мне так плохо?
— Могу предположить, что ваше недомогание имеет не телесную, но душевную природу, — мягко ответил врач.
— Но боли настоящие, — возразила она. — И меня всю трясет.
Элизабет знала, что дрожит лишь отчасти из-за болезни, но ей почему-то казалось, что переносом отъезда из безопасного Эшриджа она сохранит себе жизнь. Кто знает: возможно, через несколько дней откроется больше правды — ведь арестованных сейчас допрашивают в Тауэре, — и королеве станет ясно, что она невиновна.
— Я посоветуюсь с лордами, — сказал доктор Оуэн, и они с Уэнди вышли.
Едва за ними закрылась дверь, Кэт поспешила к постели Элизабет и обняла девушку.
— Я не позволю им вас забрать! — заявила она пылко.
— Боюсь, ты не сможешь им помешать, — всхлипнула Элизабет, чувствуя, как раскалывается голова.
Обнявшись, они пытались утешить друг дружку, пока не вернулся лорд Уильям.
— Сударыня, мы выслушали мнение докторов, — молвил он сухо, вновь отводя взгляд. — Все отговорки придется отбросить. Вы должны быть готовы через три дня.
Когда Марии сообщили, что леди Джейн отрубили голову, к горлу ее подступил горький комок. Шатаясь, она вошла в свою комнату и упала на колени перед статуей улыбающейся Мадонны.
— Кем я стала? — простонала она, закрыв лицо руками. — Я, обещавшая стать милостивой принцессой, пролила кровь невинной, и притом мою собственную! Господи, смилуйся надо мной, несчастной грешницей!
Чья-то ладонь мягко легла ей на плечо. Повернув залитое слезами лицо, она встретила сочувственный взгляд Ренара.
— Простите за вторжение, мадам, — молвил он. — Я видел, с какой болью вы отнеслись к случившемуся. Но так было необходимо. И даже при этом ваш трон остается под угрозой. Должны упасть еще две головы, прежде чем вы обретете истинное душевное спокойствие. Ваше величество знает, кого я имею в виду.
