Элизабет сперва непонимающе заморгала, а после мигом очнулась, испытывая головокружение и сильнейшее сердцебиение. Комната пошла кругом, в висках застучала кровь.
— Мой халат, — слабым голосом распорядилась она. — Помоги надеть.
Кэт принесла черный бархатный халат и помогла Элизабет в него облачиться. Затем разгладила простыни и расчесала волосы на худых плечах, после чего поправила юбку и медленно спустилась, готовая к худшему.
Дворецкий принес вино, и управляющий Элизабет подавал его гостям. Вид у троих советников был мрачный и целеустремленный, столь же серьезны были и лица докторов.
Первым заговорил лорд Уильям Говард, родственник Элизабет:
— Миссис Эстли, мы прибыли навестить леди Элизабет и убедиться, что она достаточно хорошо себя чувствует для поездки в Лондон.
— Зачем? — возопила Кэт, не в силах сдержаться.
— Так приказала королева Мария, — ответствовал лорд Уильям. — Прошу вас, проводите нас к ней.
— Она в постели и очень больна, — с дрожью в голосе сказала Кэт.
— И тем не менее нам приказано проведать ее.
— Хорошо, — молвила Кэт, поджимая губы и понимая, что дальнейшие пререкания бесполезны. — Сюда, пожалуйста.
Когда они вошли в спальню, Элизабет притворилась спящей и сделала вид, будто посетители ее разбудили.
— Милорды, — слабо пробормотала она, — прошу извинить… Для меня это неожиданная честь.
Не обращая внимания на ее слова, лорд Уильям смотрел поверх ее головы на вышитый герб:
— Сударыня, королева приказала нам выяснить, так ли вы больны, как может показаться на первый взгляд.
— Можете убедиться сами, — прошептала Элизабет.
«Похоже, она действительно бледна, — подумал лорд Уильям. — Хотя с помощью грима можно изобразить что угодно».
— Королева была бы весьма довольна, если бы вы смогли отправиться с нами в Лондон, — молвил сэр Эдвард Гастингс. — Она прислала доктора Уэнди и доктора Оуэна, чтобы те решили, позволит ли вам ехать ваше здоровье.
Элизабет стало трясти.
— Как вы сами видите, я больна, — возразила она. — Мне хотелось бы знать, зачем королева хочет видеть меня в Лондоне.
— Это связано с недавним мятежом, — объяснил Говард. — Она считает, что с ней вам будет безопаснее.
— Мятежом? — переспросила Элизабет. — Каким мятежом?
— Вы не слышали? Изменник Уайетт, собрав семь тысяч солдат, неделю назад вошел в Лондон и захватил бы город, если бы не отвага ее королевского величества, которая отправилась в ратушу и, выступив со смелым обращением, которое слышал я сам, сплотила лондонцев вокруг себя.
— Вдохновляющая речь, — добавил сэр Эдвард. — Как будто король Генрих вновь явился к нам. Ее величество — настоящая дочь своего отца.
— Так что, хоть и с трудом, мятеж удалось подавить, — продолжал Говард. — Слава богу, королева цела и невредима, как и весь ее совет, а изменник Уайетт заключен в Тауэр вместе с другими заговорщиками.
— А леди Джейн, которую мятежники провозгласили королевой, приговорена к смерти, — вставил третий советник, суровый сэр Джордж Корнуоллис.
— Приговорена к смерти? — сдавленно прошептала Элизабет.
По спине ее пробежал озноб, и ей показалось, что сейчас она лишится чувств. Элизабет не сомневалась, что ее призвали в Лондон разделить судьбу несчастной леди Джейн. Судя по всему, о том же подумала и Кэт — добрая женщина разрыдалась.
— Так потребовал император, — сказал лорд Уильям. — Он предупредил ее величество, что принц Филипп никогда не ступит на землю Англии, пока жива леди Джейн, ибо слишком опасается за его жизнь и безопасность трона ее величества.
— Но королева обещала проявить милость к леди Джейн, — дрожащим голосом проговорила Элизабет.
— В свете недавних событий она не может себе этого позволить, — ответил лорд Уильям.
Он не собирался рассказывать подозрительной девице о том, как мучилась ее сестра, подписывая смертный приговор, и как она делала все возможное, чтобы избежать приведения его в исполнение. Даже сейчас она пыталась убедить Джейн обратиться в католическую веру и спасти свою жизнь.
От ужаса Элизабет лишилась дара речи.
— Нам приказано доставить вас обратно в Лондон, если вы в состоянии ехать, — пусть даже придется везти вас в личном паланкине королевы, который она прислала для этой цели, — изрек Говард.
