Как ни странно, площадь, которую они пересекали, Пётр безошибочно узнал. Минуту спустя ему даже показалось, что особых изменений она не претерпела. Именно здесь он ловил иногда маршрутку, возвращаясь в школу после выходных, проведённых у дяди и тёти.
На углу Пётр увидел красочную вывеску, которая гласила о том, что именно здесь находится кафе «Дробь восемь». Ситников ободряюще подтолкнул его в сторону вывески.
— Не волнуйся, Пётр, всё будет очень быстро. Мы скоро вернёмся.
— Угу, — кивнул Пётр.
Подходя к кафе, он обратил внимание на седого человека в потёртом и очень старомодном, судя по нынешнем временам, костюме. Руки его были покрыты синими наколками, которые тоже показались Петру пережитком прошлого. Старик то и дело доставал из кармана часы, нервно вскидывая голову на электронное табло, висящее на фасаде расположившегося напротив огромного супермаркета. Пётр прошёл мимо старика и почувствовал на себе его пристальный взгляд — взгляд, в котором было столько ненависти, что он не мог быть брошен просто так. Чутьё мага, пробуждавшееся в Петре в подобные минуты, подсказало ему, что старик не может быть ему незнаком. У Петра шевельнулась смутная догадка, но он тут же отбросил её как нечто, что не должно было отвлекать его от предстоящего предприятия.
Однако Петру показалось, что он расслышал ругательство, брошенное ему вслед.
Помедлив ещё секунду, он двинулся навстречу старику, который действительно не сводил с него взгляда.
— Простите, вы, наверное, тут уже стоите какое-то время. Меня должен ждать парень, такой… — Пётр запнулся, не решаясь описать кого-либо, так как ещё не был уверен, правильно ли он заговорил с незнакомым человеком исходя из правил приличия, принятых в будущем…
— Выродок! — с неожиданной яростью бросил старик ему прямо в лицо.
И тут же — а может быть, Петру это только показалось — в глазах пожилого человека мелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное со страхом. Интуиция подсказала Петру, что этот человек его отлично знает. Или принимает за кого-то другого. А вот он, Пётр, никак не может взять в толк, кто это такой.
— Извините… — пробормотал Пётр и юркнул в кафе. Он успел заметить бумажник в нагрудном кармане незнакомца.
Не теряя времени на осмотр интерьера, он метнулся в самый дальний угол и, укрывшись за игровыми автоматами, не имеющими ничего общего с теми, к которым он привык в клубах, куда ему случалось заходить иногда за компанию с Валеркой, вытащил из кармана Свисток. Тихая трель сработала незамедлительно — содержимое бумажника веером легло перед Петром. Впрочем, оно оказалось немногочисленным — несколько смятых купюр, которые, очевидно, были теперь введены в оборот, и удостоверение личности, из которого следовало, что перед ним не кто иной, как постаревший Руслан Зайченко, вышедший, как гласила ещё одна обнаруженная бумажка, совсем недавно из мест тюремного заключения.
«Да, — подумал Пётр. — Всё же тётя Эльза была права, горбатого могила исправит». Но его недоумение относительно того, почему так ненавидяще просверлил его взглядом Зайченко, никуда не исчезло. Что-то подсказывало Петру, что злобная ненависть, конечно, могла быть следствием застарелой ненависти Зайченко к его дяде Георгию, перенесенной на племянника, а потом и на его сына, то есть сына Петра. «Может быть, он просто узнал меня, приняв за сына племянника так ненавидимого им бывшего одноклассника? Хотя непохоже. Наверное, я, то есть подросший Ларин Пётр, умудрился ещё чем-то насолить Зайченко. И он продолжает меня ненавидеть. Как знать… Ведь я больше не волшебник. Возможно, мы даже живём по соседству. И он оскорбился тем, что я с ним не поздоровался».
Своего рода разгадка явилась в образе паренька, что подошёл к Зайченко, за которым через небольшое окошко продолжал наблюдать Пётр.
Тот насмешливо потрепал парня по плечу и что-то сказал, кивнув головой в сторону кафе. Парень ткнул пальцем на вход и, похоже, заторопился. Петру показалось, что это родственник самого Зайченко, очень уж заметным было внешнее сходство. Судя по возрасту, парень мог приходиться ему не кем иным, как внуком.
