Протараторив всё это, Гражина исчезла за дверью. Поднялся и Александр. Посмотрев на часы, он засобирался быстрее, одновременно звоня по мобильному какой-то Наташе и обещая встретить её вечером у Ледового дворца. Петра поразило то, что, вытряхивая себя с помощью свободной руки из спортивного костюма, Александр намеревался влезть в висящий на плечиках на дверях его комнаты стильный костюм.
— Ты куда это? — пробормотал Пётр. — Не мог же он ткнуть пальцем в костюм и прямо спросить: «Это чьё?»
— А я домой уже не успею заехать переодеться, мы с Наташкой вечером в гости идём к этим её скучнягам родственникам, надо прилично (на этом месте Александр скривил забавную рожицу) выглядеть.
— С какой Наташкой? — ситуация пугала Петра всё больше. В своём ли он уме?
— С моей Наташкой! Ты что, волшебник? Что-то ты совсем у меня заучился.
— Это ты заучился… — Пётр глотал воздух.
— Ия заучился. Ничего не сделаешь, выпускной год. Все же хочу свой банковский колледж без средних баллов закончить. Ну, будь здоров.
Сунув брату руку, Александр исчез за дверью. И тут на лестнице, ведущей в мансарду, появился ещё один персонаж. Как и Пётр, этот персонаж только что проснулся. Точнее, не совсем проснулся.
Облако кружев, пахнущее тонкой ненавязчивой парфюмерией, двигалось на него. Волна шелковистых волос окутала его лицо, щекоча ноздри; затем он ощутил на своей щеке приятное касание женских губ и в самое ухо ему нежный, хотя и не юный, голос проворковал:
— Доброе утро, солнышко. Извини, вчера я поздно приехала, после показа был грандиозный банкет, там ведь в основном вопросы у нас и решаются. Я тихонько проскользнула в спальню и уже не стала к вам заходить.
Облако проследовало в глубь кухни.
— Погрели себе что-нибудь? Сделали бы тосты, микроволновка же есть. А где Гражина? Тоже убежала? А ты? Или у вас с Соней планы поменялись? Наверное, она звонила тебе, я слышала сквозь сон звонки, Гражина снимала трубку. Ты её застал? Или ты встал только что? Ты уже поел? Нет? Остыло же всё, давай я тебе лучше бутерброды свежие запеку…
Эта манера говорить сразу обо всех вещах и задавать огромное количество вопросов, не дожидаясь ответов, наконец, объяснила Петру, кого он видит перед собой.
— Эльза? Тётя Эльза? Ты… Вы… Вы такая красивая! И вы… Вы не пьёте?
Тётя Эльза нахмурилась:
— Знаешь, дружок, если бы вчера после показа я нализалась так, как четыре года назад, когда эти сволочи изничтожили мою коллекцию, ты бы услышал, как я возвращаюсь домой. И с чего это ты взял, что я должна была вчера напиться в дрезину?
Пётр догадался, что спрашивать тётею Эльзу о том, нет ли у неё проблем со спиртным, было бы не только нелепо, но и небезопасно, — похоже, что даже в новой своей ипостаси тётя Эльза не перестала трястись над своими чадами, и, продолжи Пётр расспросы, она, чего доброго, заставит его мерить температуру.
Первым делом следовало выяснить, что ещё так грандиозно изменилось в жизни семьи Спасакукоцких со вчерашнего вечера, помимо новой мебели в доме, идеальной фигуры тёти Эльзы, которая, как начал догадываться Пётр, сделала в прошедшие годы карьеру дизайнера-модельера, и неожиданной «продвинутости» Гражины и Александра. Для начала Пётр решил подробнее расспросить тётю Эльзу о её вчерашних успехах, но тут появился персонаж, увидеть которого в домике Спасакукоцких Пётр рассчитывал меньше всего. Кто-то резко натиснул на кнопку электрического звонка, и на тётино звонкое «Не заперто!» раздалось не менее звонкое «Здравствуйте!» из прихожей. Секунду спустя на пороге кухни появилась… Соня Туманова. Одетая по-походному, она вытащила из ушей наушники и, отложив плейер на тумбочку, деловито кивнула Петру и улыбнулась тёте Эльзе самой обворожительной из своих улыбок:
— Здравствуйте. Мы с отцом вчера смотрели финал по телевизору. Папа просил передать вам свои восторги.
Как бы удостоверивая слова девочки, с улицы пронзительно просигналили. Тётя Эльза подошла к раскрытому окну и помахала не кому иному, как отцу Сони Тумановой, доставившему дочь к домику Спасакукоцких. Тот сигналил тёте Эльзе и махал рукой в качестве приветствия.
