…Хозяин небольшого кабачка уже готовился запирать заведение, когда нетвёрдой походкой к дверям подошёл уважаемый им учитель Ситников. Казалось, Ситникову наплевать на то, что он пришёл в такой поздний час. Равнодушно скользнув взглядом по трактирной стойке, Ситников уставился на хозяина кабачка, и тот понял его без слов.
Высокая бутылка появилась в его руке.
— Как для вас, господин учитель. Фабричная.
Ситников молча опрокинул стакан. Хозяин не решился намекнуть своему позднему посетителю на то, что пора бы и честь знать. Разумеется, любого другого он бы, не раздумывая, вытолкал взашей. Но Ситников… Тут кабатчик смутился. Никогда прежде он не видел учителя не то что пьяным — даже чуть навеселе.
— Дрянные новости, господин учитель?
Ситников пробормотал что-то невнятное, и у кабатчика мелькнула мысль о том, что его запоздавший собеседник не слишком силён в единоборстве со спиртным. Ещё он подумал о том, что спозаранку ему придётся поспешить на станцию. Однако Ситников, посмотрев на него более дружелюбно, попросил налить ещё…
…Пётр проснулся у давно потухшего костра, когда над горизонтом уже висел багрово-красный диск. Солнечные лучи успели немного согреть землю.
— Ситников, мы не проспали?
Ответом ему была тишина.
Пётр вскочил. Ситникова рядом не было.
Теряясь в самых неожиданных догадках, Пётр вытащил из кармана фотографию. Не жалея ладоней, которые в этот раз припекло сильнее, чем в предыдущий, он выпустил на снимок огненную змейку. Дата смерти Ситникова по-прежнему была отчётливо видна на снимке. Фамилии убитого по-прежнему не было.
Лошадиный топот заставил Петра вздрогнуть. Ситников, взмыленный не в меньшей степени, чем его лошадь, спрыгнул рядом с машиной.
— Я взял лошадь у хозяина кабака. Чёрт, я напился! Пётр, я напился, я пил полночи напролёт, пока не свалился. Утром добрый хозяин позволил мне оседлать его лошадь. Мы оставим её где-нибудь на станции, так мы с ним условились, позже её заберёт его сын… Впрочем, боюсь, придётся её просто выпустить.
Тем временем пожилой кассир на железнодорожной станции с удивлением поприветствовал блондинку в дорожном костюме с припухшими веками, выдававшими недавние слёзы.
— Чем могу служить, сударыня?
Чёрная вуаль опустилась на тонкое нервное лицо.
— Билет до Пскова, — отрывисто выговорила женщина, сжимая в руках небольшой баул.
— Туда и обратно?
— Нет, в одну сторону.
…Пуская из цилиндров клубы горячего пара, пассажирский поезд, ведомый новеньким локомотивом, приближался к станции. Северина Сидорович была среди немногочисленных пассажиров, садящихся в вагон. Опухший после бессонной ночи кабатчик, поднимаясь следом за ней, чрезвычайно обрадовался, завидев знакомое лицо, с коим можно было поговорить о ночном происшествии.
Когда часы на станции показали восемь часов, локомотив дал протяжный свисток, и поезд медленно тронулся. Северина съёжилась у окна. Ей отнюдь не улыбалась перспектива соседства со словоохотливым кабатчиком.
Она с трудом заставляла себя изображать внимание, пока суть рассказа не обожгла её сознание.
— Вы не представляете, милейшая, как убивался учитель сынка его сиятельства графа. Никогда не видел, чтобы человек так убивался из-за женщины. Я ему: не надрывайтесь, поостыньте, а он: я не знаю, дескать, как теперь жить после того, как я нанёс такую обиду этой женщине. Она, говорит, и так, бедняжка, натерпелась, она, говорит, отца похоронила, говорит, одна-одинёшенька на целом свете, а я так полюбил её…
Северина повернулась к попутчику, отбросив вуаль:
— Это был учитель сына его сиятельства? Юлиан! — закричала Северина, бросаясь к дверям тамбура.
На площадке между вагонами она рванула на себя ручку экстренного торможения. Поезд затормозил и спустя несколько секунд остановился. Северина выпрыгнула из вагона и побежала назад к станции. Окликнув извозчика, она приказала что есть силы скакать обратно в деревню.
На бегу роняя шляпу, она вбежала в пустую бывшую кузницу.
— Юлиан! Юлиан!
Плача от нервного напряжения, она опустилась на большой стол посреди лаборатории. Взгляд её упал на макет железной дороги с картонным автомобилем на рельсах. «Машина времени» — гласила сделанная простым карандашом подпись.
