Пётр огляделся. Ему хотелось осмотреться здесь подробнее.
— Ситников, я скоро, — закричал он что было силы, маша руками в сторону машины.
Хорошо присмотревшись, можно было разобрать несколько могильных плит, вросших в землю, которая стала потом строительной площадкой для отступающих солдат, когда те возводили линию обороны. Пётр провёл пальцами по одной из плит, счищая песок с сделанных в плите углублений, бывших когда-то именами и фамилиями почивших здесь: «…итников, учит…» Ниже стоял знак, бывший фамильной печатью графов Разумовских. Он сохранился лучше, чем фамилия похороненного здесь когда-то учителя. Учителя? Пётр стал лихорадочно соображать. Схватив острый камень, он принялся неистово тереть надмогильную плиту, силясь выцарапать у вечности ещё хотя бы несколько букв. Ему удалось восстановить дату смерти — 16 сентября 1864 года. Если… если предположить, что «…итников, учит…» был не кем иным, как заблудившимся во времени изобретателем Юлианом Ситниковым, то… получается, что Ситников скончался спустя неделю, как отправил Петру письмо в будущее…
Пётр замер в нерешительности. Потом собрал все свои силы и опустил руки на плиту, безмолвно шевеля губами. Он почувствовал, как плита под его руками потеплела, потом стала совсем горячей, и из его кармана послышалась недовольная ругань Свистка.
Когда жар стал нестерпимым, Пётр со стоном отдёрнул ладони. Огненные змеи заметались по надмогильной плите. Вся запись, вся, в течение нескольких долей секунды промелькнула перед ним.
«Здесь покоится Юлиан Ситников, учитель. Убит 16 сентября 1864 года. С тобой навсегда! Твоя жена Северина».
На ватных ногах мертвенно бледный Пётр, скользя по обрыву, выбрался наверх и без сил опустился на траву. Марта подбежала и, виляя хвостиком, лизнула его руку.
Сглотнув тошнотворный привкус, Пётр, пошатываясь, пошёл к машине, с переднего сиденья которой ему уже давно махал рукой Ситников.
— Вас убили, Ситников, — Пётр хрипло выговорил эти слова, садясь рядом с машиной на траву. — Вас убили через неделю после того, как вы мне написали. И ваша жена Северина поставила вам памятник, написав, что останется вашей навсегда. Я не могу ещё раз показать вам эту надпись, Ситников. У меня адски болят ладони. Я ожёг кожу, когда хотел восстановить всю надпись. Там было только «…итников, учит…».
— Северина? Не знаю я никакой Северины… — Ситников, как всегда, задумывался о самом главном в последнюю очередь.
Пётр заметил на заднем сиденье машины фотоаппарат.
— Я вернусь и сфотографирую то, что там.
…Оттащив машину времени на дачу и предоставив Петра самому себе, Ситников поехал в библиотеку имени Салтыкова-Щедрина. Заказав жёлтые, буквально рассыпающиеся в руках подшивки «Петербургских ведомостей» за 1864 год, он принялся внимательно изучать колонку происшествий. Неожиданный заголовок вдруг привлёк его внимание:
«Обер-полицмейстером Зиновием Куликом проведено дознание относительно смертоубийства на дуэли офицером армии Его Императорского Величества Юлиана Ситникова, учителя из мещан, имевшего честь быть домашним учителем в доме его сиятельства графа Разумовского…»
Далее кратко сообщалось о том, что учитель графского чада некто Ситников не поладил с гостившим у его хозяина поручиком жандармерии Семёном Зайченко, только что прибывшим в Санкт-Петербург с театра боевых действий на территории Королевства Польского, где подняла восстание мятежная шляхта. Находясь в регулярной армии его сиятельства генерал-губернатора графа Муравьёва, Семён Зайченко отличился особенной доблестью в преследовании повстанцев, выступивших под преступными лозунгами свободы и независимости своего края. Переусердствовав в проведении допросов третьей степени дознания, проще говоря, оскандалившись во время применения физической силы к родовитым бунтовщикам, поручик Семён Зайченко навлёк на себя некоторые неприятности и был отряжён в Санкт-Петербург с особой миссией, порученной ему для восстановления своей офицерской репутации. Очевидно, какими-то судьбами эта миссия и привела его в дом графа Разумовского, где он нашёл себе очередного противника в лице вольнодумного учителя, занимающегося с графским сыном. Можно было предположить, что именно одна из перепалок между учителем и поручиком Зайченко привела к трагической развязке.
