Заморыш с хризолитовыми глазами беспокойно заерзал на больничной койке.
— Наверное, вы правильно поступили, Трэвор. Но если я живу в Америке, как меня занесло в Италию? Может, это, конечно, черти, выражаясь вашим языком, но в мистику я не верю.
— Определенный прогресс, — съехидничал Трэвор. — Начинаете припоминать черты своего характера.
— Может, я, все-таки, американка, только живу в Генуе? Правда, совершенно не помню итальянского.
— Сомневаюсь, что вы знали его когда-либо. Я проверил — никаких американских «Амат» в Генуе не проживает. К тому же никто вас не хватился. В розыске вы не значитесь. Более того, вы даже в гостиницах не останавливались.
Девушка изумленно взглянула на него. Как много он узнал за это время!
— Как вам это удалось?
— Собрать информацию? Деньги делают многое. Этот золотой ключик открывает даже самые волшебные дверцы.
— Вы богаты?
— Да. Весьма богат.
— Теперь я понимаю, — в ее голосе послышались язвительные нотки, — почему вы разговариваете со мной в таком тоне. Богатство, видимо, способствует развязности.
Надо же! Оказалась в таком положении, да еще и язвит человеку, который пытается ей помочь! И все же это был болезненный укол по самолюбию Трэвора — уж кем-кем, а развязным он не считал себя никогда.
— Дайте мне посмотреть на листок, который вы нашли в моем кармане. Хотя бы увижу свой почерк.
Трэвор протянул ей бумажку.
— Вы типичная женщина — копаетесь в мелочах, вместо того, чтобы искать главное.
Она оторвала от листка хризолитовый взгляд и выстрелила им в Трэвора.
— К вашему сведению: главное состоит именно из мелочей. И только поверхностный человек не в состоянии этого понять.
Если так продолжится и дальше, стоит сбежать от нее прямо сейчас. Этот заморыш определенно начинает действовать ему на нервы. А нервы — самое уязвимое место Трэвора.
— Амата — странное имя, — задумчиво произнесла она.
— Большинство американских имен — странные. Видимо, ваши родители решили соригинальничать. — Его всегда бесила дурацкая черта женщин искать в самых обычных вещах загадочность и таинственность. Неужели без этого никак нельзя обойтись! Хотя, признаться, было в этой «Амате» что-то нетипичное для звучных американских имен. Какая-то мягкость, что ли. Женственность. Да Бог с ним, с именем. Самое важное в бумажке — название города и улицы.
Итак, что он решает? Отвезти ее в Волтингтон, а там пусть разбирается сама. В конце концов, не бросать же ее здесь одну, без денег на обратный билет. Трэвор, конечно, не подарок, но все же, не последний гад.
— Завтра я собираюсь вылететь в Америку. Италия надоела мне до чертиков. Духота, всякая неразбериха. — Он покосился на девушку. — Я отвезу вас в Волтингтон. Надеюсь, там к вам вернуться воспоминания. Найдете своих родственников, друзей — будет проще освежить память.
— Спасибо, Трэвор. Не знаю, как я выбралась бы отсюда, не окажись вы рядом. Когда найду свой дом, обязательно отдам вам деньги, потраченные на меня.
Трэвора передернуло. Она что, пытается обвинить его в скупердяйстве?
— Не утруждайтесь. Я очень богат, но не скуп. Вы слишком часто смотрели в детстве «Утиные истории» — я не Скрудж Макдак.
— Мне кажется, я не люблю мультики. Хотя «Утиные истории», как ни странно, вспомнила. Чем больше вы ворчите, тем больше я вспоминаю. Удивительное совпадение.
Трэвор чертыхнулся про себя и пошел к двери, в которую имел непоправимую глупость постучать.
— До свидания, Трэвор, — язвительно-хрустально зазвенел позади голосок.
— До свидания, Амата. Завтра днем вылет — потрудитесь собраться к этому времени. Я заеду за вами.
Ничего. Довезет ее до Волтингтона — и прощай, крошка. Иначе даже толпа психоаналитиков не спасет его от нервного срыва.
