– Господи! – Горбоносый офицер, у которого на приколотом к нагрудному карману бейджике было написано «Бакнер», резко остановился. Он узнал одного из приближавшихся мужчин, но если это действительно был полковник Роудс, то за одну ночь Мэтт постарел на десять лет. – По-моему, мы его нашли. – Пройдя еще несколько шагов, Бакнер выдавил: – Подтверждаю. Это полковник Роудс. Передайте в центр.
У второго офицера, капитана Гарсии, был полевой телефон. Он сказал в трубку:
– Центр, говорит Первый. Мы нашли полковника Роудса. Повторяю: мы нашли полковника. Нужна санитарная машина, срочно.
– Первый, «скорая» едет, – ответил диспетчер, регулировавший движение из припаркованного на стоянке клуба «Колючая проволока» штабного трейлера.
Роудс, опиравшийся на Зарру Альгамбру, увидел идущего к ним полковника Бакнера из спецразведотдела.
– Доброе утро, Алан. Ты проморгал потрясающие события.
Бакнер кивнул. Темные глаза смотрели невесело.
– Похоже на то.
Он взглянул на кучку штатских. Создавалось впечатление, что они выбрались из зоны военных действий: пыльная, грязная одежда, ввалившиеся глаза на покрытых синяками и кровоподтеками лицах. Жилистого парня с кудрявыми светлыми волосами поддерживали двое латиноамериканцев, парень и девушка. Неподвижные взгляды всех троих устремились куда-то мимо полковника, вдаль, как у жертв боевой усталости. С ними был мужчина постарше. Изодранная на плечах сорочка свисала кровавыми лентами. Рядом стояла женщина с пепельно-серым лицом, она держала на руках девчушку, которая – удивительное дело! – спала. Остальные были примерно в таком же состоянии – ошеломленные и помятые. Но Мэтт Роудс… Вчера, когда он покидал авиабазу Уэбб, это был моложавый мужчина, теперь же в глубоких складках изрезанного стеклом лица осела пыль, а волосы за ночь, кажется, изрядно поседели. Между прижатыми к плечу пальцами виднелась запекшаяся кровь. Он бодро улыбался, но в глубоко ввалившихся глазах пряталось то, от чего не избавиться до самой смерти.
– Это мистер Уинслоу, специалист-координатор. – Бакнер махнул в сторону штатского – коротко подстриженного молодого человека в темно-синем костюме. Лицо мистера Уинслоу напоминало каменную глыбу, глаза прятались за темными очками. На Роудса прямо-таки повеяло Вашингтоном. – Капитана Ганнистона уже отправили писать рапорт, – сказал Бакнер. В действительности Ганни отвезли в большой трейлер, припаркованный возле станции техобслуживания. – Через несколько минут приедет грузовик, заберет тебя в госпиталь. – Он осмотрел разрушения. – Похоже, этому городу досталось по первое число. Можешь оценить потери?
– Большие, – сказал Роудс. Рука уже не болела; она просто была тяжелой, как мешок намокшего цемента. – Но, думаю, мы отделались легким испугом. – Как объяснить этому человеку, стоящему перед ними, что на протяжении двадцати четырех часов – в масштабе Вселенной это лишь краткий миг – в техасской пыли шла борьба за судьбы двух цивилизаций?
– Полковник Бакнер, – сказал Гарсия, держа трубку полевого телефона возле уха, – я дозвонился до контроля за периметром. Они докладывают, что через кордон службы безопасности проникают посторонние – вероятно, газетчики. Капитан Инголлс утверждает, что при таких обширных площадях нет никакой возможности их остановить…
– Передайте Инголлсу, чтоб духу их здесь не было! – рявкнул Бакнер. В голосе полковника прозвучала паническая нотка. – Велите ему посадить этих сволочей под замок, если понадобится!
– Можете с чистой совестью наплевать на это, – хладнокровно заметил Роудс. – Сохранить тайну никак не удастся.
Бакнер разинул рот, словно Роудс высказал утверждение, что цвета американского флага – зеленый, розовый и пурпурный. В зеркальных очках Уинслоу дважды отразилось лицо Мэтта.
Далекий рокот, доносившийся от черной пирамиды, внезапно оборвался.
Коди, Рик, Роудс – все обернулись. Основание «объекта» засветилось сине-оранжевым светом. В лучах утреннего солнца задрожали волны теплого воздуха.
Мост затрясся. Три верхние четверти пирамиды начали подниматься, оставив разогретое основание внизу. По его периметру ударили тонкие сильные струи белого пламени. Огонь с ревом промчался по туннелям за реку, на Окраину, и сплавил рыжую землю и песок в комья черного как смоль стекла. Над мостом пронзительно просвистел горячий ветер.
