– Наручники? – напомнила бдительная Лиза.
– Я сразу показала документы. С гражданами Франции такое обращение запрещено.
– Ха! – теперь уже вскочила, зазвенев кандалами, мигом перестав икать, моя коллега. – Вот он, ваш хваленый Запад! Вот они, права человека! Я – тоже журналистка, и очень известная, а меня – в железо?
– Надо было показать документ, – спокойно пояснила Мари. – Вас просто не за ту приняли.
– Я что, идиотка, в ресторан паспорт таскать? И за кого, извините, меня приняли?
– Вероятно, за даму легкого поведения. Или за сутенершу.
– Меня? – коллега истерически захохотала.
– Успокойтесь! – положила ей руку на плечо француженка. – Полиция очень быстро разберется и всех невиновных отпустит.
– Невиновных? А кто тут виновные? Кто определил их вину? Суд? Где? Когда?
– Не волнуйтесь. Думаю, что судья уже вызван.
– Так нас будут судить? – жалобно спросила Света. – За что?
– Я не знаю точно. Случайно подслушала разговор полицейских. До того как пришли в «Les Caves», были произведены обыски в «Le Byblos», «Le Lana» и «Les Airelles». В номерах искали наркотики.
Мне стало плохо. Если эти натасканные собаки влегкую находят героин и кокаин, то что им стоит вытащить из Юлькиного чемодана запакованную в мои новые шмотки пачку евро? Или все же деньги не пахнут? А может, пахнут, но по-другому?
– Обыски? – обмерла коллега. – Значит, эта операция готовилась заранее?
– Конечно, – кивнула брюнетка. – У нас ничего не делается, как это. с кондачка.
– Блин, ну чего бы этим лягушатникам не провести свою облаву послезавтра? – сокрушенно выдала Света. – Мы бы все спокойно разъехались.
– Ты че, больная? – саркастично ухмыльнулась обозревательница. – Они специально ждали, когда наши тут все деньги спустят. Знаешь, сколько Миша потратил? Лимонов двадцать, не меньше. Это не считая сегодняшней вечеринки. А остальные? Эти гады сидели, ручонки свои потные потирали, подсчитывали, сколько тысяч в их личных карманах останется.
– Зачем вы так? – укорила француженка. – Во-первых, наши полицейские не берут взяток, а во-вторых, если следовать вашей логике, то месье Рокотова и его друзей лучше всего было бы арестовывать лет через сто, когда все их состояние перекочует в национальный бюджет Франции.
– На, выкуси! – нехорошо засмеялась Лиза, сложив кукиш. – Все состояние! Щас! А жить на что? Или мы обязывались в ваш гребаный Куршевель ездить? Других мест, что ли, нет? Лично я сюда больше ни ногой!
– Вы напрасно так нервничаете, – мягко улыбнулась брюнетка. – Я совсем не одобряю действия нашей полиции, но мне кажется, что русские, мои соотечественники, ведут себя здесь несколько. Indignement. indécemment.
– Неприлично? – снова зашлась коллега. – Нет, вы подумайте!
– В Европе не любят тех, кто бравирует своим богатством.
– Не любят? А как шампанское по две тысячи евро продавать? А чаевые по тысяче брать? А обсчитывать? Да ваш Куршевель давно бы уже загнулся, если б не русские сезоны! С голоду бы подох! – И коллега зло сплюнула.
– Дело не в деньгах, – снова попыталась сбить накал страстей Мари. – За деньги у нас не арестовывают. Вероятно, есть подозрение, что месье Рокотов нарушил закон. А перед законом у нас все равны.
– Дурацкий закон, – убежденно сказала Света. – Как можно члена правительства или миллиардера сравнивать с официантом?
– Нет разницы, кто он.
– Да брось ты, Свет, – вмешалась Лиза. – Они нам просто завидуют!
– Кто? – не поняла француженка.
– Вы! Кто ж еще! Вся ваша вонючая Европа! У вас даже женщин нормальных нет, все повыродились. Вон, посмотри на себя, чувырла чувырлой!
– Я – русская, – напомнила Мари.
– Какая разница? Жила бы в России, была б красавицей, как мы. А так… Жить в обществе и быть свободным от общества никак нельзя. Это, между прочим, Ленин сказал.
– Энгельс, – поправила француженка. – Фридрих Энгельс.
– Какая разница, все равно – наш, коммунист.
– Разве Россия не строит демократию? – удивилась французская журналистка.
– Уже построили! – победно заявила наша. – Потому вы нас и ненавидите.
– Это не так.
– Так, так! Что у вас есть, кроме Лувра и Куршевеля? Ни нефти, ни газа, ни ядерных ракет, ни космических кораблей. Мы – сверхдержава, а вы – заплатка на дряхлом теле Европы! – Моя коллега говорила пафосно и красиво. – У нас ВВП растет, а у вас африканцы автобусы жгут!
