Легко!
– И что? – зевнула Юлька. – Будут строить?
– Кого? – опешила я.
– Ну, этот российский центр?
– Не знаю, пока Путин против. Говорит, надо развивать свои курортные зоны. Например, в Красной Поляне. Чтобы в Сочи Олимпиаду провести.
– Что, Путин тоже приезжал?
– Куда?
– На интервью твое.
– Совсем сдурела? Это он на заседании правительства говорил.
– А, так ты в Москву летала.
– Когда?
– Откуда я знаю!
Племяшка могла свести своими вопросами с ума кого угодно, поэтому я демонстративно отправилась в душ. Третий раз за утро. Теперь следовало смыть благородный пот счастья, чтобы никто даже по запаху не догадался, какая удача вдруг мне обломилась. Сумку я прихватила с собой.
Солнце, горы, ели, снег – Куршевель был прекрасен! По склонам стрижами летали лыжники, в фан-парке разноцветными птичками колибри порхали райдеры и прочие бордеры, над синими долинами тяжелыми альбатросами реяли гордые подъемники, меж кафешек, баров и иных оазисов курсировали нарядные празднично-отрешенные люди.
Деловой мир, с работой, пробками, переполненными вагонами метро, раскисшими мостовыми и хмурыми лицами, пребывал в ином измерении, иной галактике. Кто здесь про него помнил?
Щурясь на солнечный снег, лениво прошествовал Юрий Гальцев, с заботливо укутанным от мороза лысым темечком. Качая бедрами, прошествовала модная актрисуля Катя Редникова. З-заикаясь между глотками коньяка, р-рассказывал о своих несомненных победах в тотальном освоении местных подъемников недобритый Обломов настоящего времени – Артюша Троицкий. «Столичный» отвоеватель Юрий Шефлер тискал модельную девочку. Неприкаянными сиротинами слонялись Александр Мамут, Жорик Дзагуров, Сашуня Оганезов, Митя Чернявский. Трогательно держась за руки, семенила семейная финансовая пара Селивановых. Мелодично подхихикивала Алена Свиридова, аристократично покусывала длинную сигарету Юлия Рутберг.
У меня словно открылось второе зрение. Это же надо было прожить в Куршевеле четыре дня, чтобы наконец разглядеть столько знакомого народа! Или это тепленькая пачка евриков, оттягивающая внутренний карман моего гусиного Dior, сделала меня такой по-доброму глазастой?
– Что за чушь, делать как все? – услышала я знакомый голос. – Мне эта ваша Ксюша Общак совершенно по барабану.
Конечно, я мгновенно его узнала. Это же Мэрил Стрип! Я покрутила головой в надежде увидеть любимую актрису и тут же узрела свою коллегу – платиноволосую редактрису глянцевого модного журнала. Ну да, чего это я? Откуда Мэрил Стрип знать русский? Это же в недавнем голливудском фильме она говорит голосом вот этой моей коллеги!
– Я не езжу туда, где модно, модно там, куда приехала я!
«Профи! – восхитилась я. – Вот так и надо себя подавать! На куршевельском блюдечке с горнолыжной каемочкой!»
– Ну что, девчонки, кататься-то сегодня будем или ну его на фиг? – Нас догнал невесть откуда взявшийся Макс.
Судя по тому, что Юлькина хитрющая мордашка не выразила никакого удивления, мне стало ясно: имеет место тривиальный сговор.
За плечами Макса торчали лыжи.
– Где взял? – строго спросила я. – У тебя же – борд.
– А, махнул не глядя, – отозвался коварный соблазнитель несовершеннолетних.
– Кататься! Кататься! – как ненормальная, верещала Юлька. – Макс обещал меня сегодня виражам поучить! И катапультироваться!
– Чему? – уставилась я на добровольного тренера. – Катапультироваться? – В моей голове пронеслась страшная картина: Юлька, выстреливающая черным ядром из здоровенной пушки и летящая с космической скоростью над Куршевелем, как реактивный истребитель. Добром, понятно, это кончиться никак не могло.
– Даш, чего ты такая пугливая? – засмеялся Макс. – Это же прием такой! Его тренер Онорэ Боннэ для Клода Килли придумал, ну, знаешь, наверное, такого знаменитого горнолыжника?
Конечно, я согласно кивнула головой. Не ронять же авторитет перед этими сосунками.
– Надо просто при старте-толчке перенести вес тела на лыжные палки. Тогда будто выстреливаешь вперед! Лыжи на снег практически не опираются, контакт только у носков, а пятки, наоборот, задраны. При таком старте выигрыш – до нескольких сотых долей секунды!
